не можете управлять своим подразделением, я могу начать спрашивать себя, зачем нам нужны два лейтенанта. Я правильно понял?
Да, сэр… Простите, сэр.
Вот в чем проблема с лейтенантом Прансером. Стыдливый, бесхребетный, да еще и неуклюжий. Если бы он попытался противостоять авторитету генерала, дать ему отпор, возможно, тогда бы он заслуживал уважения. Какая-то извращенная часть генерала Блитцена желает, чтобы лейтенант Прансер перевел вопрос обратно на него. Если это так, то зачем нам два генерала, а? Это было бы совершенно не в его духе, но если бы он это сделал… Тогда бы он увидел, что нрав генерала Блитцена соответствует его имени. Но он сдерживается. Он всегда сдерживается, хотя какая-то его часть хочет выпустить на волю гнев и обиду, которые он копил в себе все эти годы.
Разношерстная группа офицеров-кадетов бредет позади и останавливается в неровном строю. Сзади раздается шепот и хихиканье.
Десять шансов! кричит генерал Блитцен.
Строй выпрямляется, каждый олень смотрит вперед, рога откинуты назад и сверкают в лунном свете. Мышцы подрагивают в готовности, в ночном воздухе витает ледяное дыхание. Генерал оценивает собранный отряд. Они потрепаны, недисциплинированны, неопытны, положительно сопротивляются обучению, и все же… В них есть потенциал. Он строг с ними — с той ночи ему приходилось быть с ними строгим, — но, черт возьми, он верит в них. Вопреки всему собственному опыту. Временами — как сейчас, когда они подчиняются и признают его авторитет, — они ему даже нравятся.
Он смотрит на их острые свежие лица. Немного крови пойдет им на пользу. Острые ощущения от охоты. Катарсис от убийства. Дисциплина помогает только в одном случае. Они на полях убийств, и ему нужны живые и жестокие. Им нужен огонь в животе. Он направляет их по очереди.
Ты бездельник. Вперед, Прэнсер! Ты панк. Вперед, Танцор! Ты отморозок. Вперед, Виксен! Ты личинка. Вперед, Комета! С Рождеством тебя, задница, молю Бога, чтобы оно было последним.
Олени пролетают мимо, грохоча копытами и взбивая порошкообразный снег. Это не самая вдохновляющая речь, но, похоже, она подействовала. Заметили ли они, что половину строк он позаимствовал из какой-то песни, звучавшей ранее из вражеской крепости? Да и важно ли это вообще?
Отбросив меланхоличные мысли, генерал Блитцен поворачивается и устремляется за Кометой. Из дальнего угла поля боя он видит, как генерал Дандер скачет вперед, большой и могучий.
Вся семья в сборе, так что давайте начнем это Рождество.
* * *
Тем временем на дороге…
Над звуком собственных бешеных шагов, хриплым дыханием, грохотом ударов сердца они слышат позади грохот удара. Что-то вроде мясистого шлепка, за которым следует неторопливый стук копыт. Они знают, что Стив ушел.
Пять, думает мисс Скарлет.
Осталось три.
Им нужно двигаться быстрее.
Впереди простирается дорога, по периметру которой тянется деревенская зелень, отмеченная зарослями живой изгороди и редким корявым деревом. Голые ветви деревьев вырисовываются на фоне усыпанного звездами неба, а омела свисает с них, как приманки. Бойня пока остается вне поля зрения, но с каждым шагом становится все ближе.
Сейчас они скрыты от стада, но впереди открытая местность, где листва исчезает, и развилка дорог перед пабом и деревней. Когда они доберутся до этого места, от зверей будет не спрятаться.
Она видит, как ее любовник поскальзывается, широко раскинув руки, чтобы удержать равновесие. В его глазах паника. Она протягивает руку и берет его за руку. У нас все получится, — говорит она.
Иди, — говорит он.
Она бросает на него строгий взгляд. Они уже говорили об этом. Другая пара идет позади — прекрасная приманка, если таковая вообще существует.
Живая изгородь расступается, и она оглядывается через плечо, чтобы увидеть поток оленей, несущихся через зелень, огибая и перехватывая отставших.
У нас все получится, думает она.
Преподобный Грин сжимает ее руку. Она знает, что он тоже это знает.
Но он начинает замедлять ее, ставить себя перед ней, и тогда она смотрит вперед и тоже видит это.
* * *
Грохот копыт позади него нарастает и нарастает, пока не становится единственным, что он слышит.
Ниш и Эффи бегут бок о бок, изо всех сил стараясь быть быстрыми и устойчивыми на ногах. У них было преимущество, но при малейшей неосторожности оно могло быть сведено на нет. Олень может сократить расстояние в считанные секунды.
Невозможно отрицать, что их прикрытие сорвано. Ему даже не нужно оглядываться, чтобы понять, что Эффи тоже это знает. Они идут вперед, отчаянно надеясь на чудо.
Но чудо не приходит.
Настойчивый стук копыт становится все ближе и ближе, пока не настигает их.
Он окружает их, и Ниш чувствует, как земля дрожит у него под ногами, — и тут справа от них проносятся олени.
Ниш видит вспышку меха и металлический блеск оленьих рогов сквозь тонкую зимнюю листву — стадо несется дальше, прочерчивая перед ними дугу деревенской зелени.
Эффи замедляет шаг и берет Ниша за руку, чтобы заставить его сделать то же самое.
Им нужно двигаться дальше — паб является их единственным потенциальным источником убежища, — но внезапно шум копыт прекратился, оставив ночь в гробовой тишине.
* * *
«О боже, о боже, о боже», — говорит мисс Скарлет, затаив дыхание.
Отойдите от меня, — говорит преподобный, выставляя вперед одну большую руку.
Олень медленно подходит ближе, наблюдая за ними такими большими и черными глазами, что он видит, как линия деревьев искривляется вокруг каждой сферы, и пара лун-близнецов светит ему в ответ. Мех у него лохматый и грубый, глубокого серого цвета. От него пахнет перебродившим сеном, застоявшейся мочой и смертью. Рога шириной с его запястье в том месте, где они смыкаются с черепом существа. Они вытягиваются, развиваются и изгибаются смертоносными витками, сужаясь до остроты тончайшего разделочного ножа.
Мясник — высокий человек, но это существо наклоняется, чтобы заглянуть ему в глаза. Он всегда считал, что олени обладают своеобразным интеллектом — достаточным для того, чтобы время от времени удивлять внимательного наблюдателя, но в основном они добиваются успеха в ежегодном количестве убийств благодаря грубой силе. Но в том, как олень оценивает его, он видит что-то холодное и расчетливое.
Он может просто убить его.
Если бы она захотела, она могла бы просто проткнуть их обоих своими гибкими рогами, и все было бы кончено.
Но вместо этого оно нюхает воздух, щёлкает ушами, чуть сдвигает голову в сторону и смотрит на преподобного через плечо.
Беги, — шипит он.
«Все… Все кончено», — говорит она.
Он рискует на мгновение оторвать взгляд от массивного
