Константин покачал головой.
– Ты мне нравишься, – сказал он.
– Я это всегда знала, – заметила Янка, продолжая улыбаться.
– Поехали ко мне?
Янка подняла бровь.
– Кофе попьём?
– Или чего-нибудь покрепче.
– Хорошо.
Константин подал знак куда-то в темноту, и через полминуты рядом с ними затормозил чёрный «Мерседес».
Внутри было куда более тесно, чем в джипе у Ярика, но и куда более комфортно.
Константин почти не смотрел на неё или делал вид, что не смотрит, но Янка то и дело ловила его взгляд в зеркале заднего вида.
Сама она раздумывала, что делать дальше.
Одна половина её хотела достать пистолет прямо сейчас, всадить две пули – одну в висок сидевшему рядом Козыреву, а другую – в бритый затылок водителя.
Что потом делать, Янка не знала – видимо, выкатиться из двери как в кино и, если ноги останутся целы, скрыться где-то в переулках.
Следили ли за ней ещё люди Яра? Наверное, да. Следил ли за ней сам Яр? Эта мысль обожгла Янку мгновенно и тут же была изгнана как бесполезная.
«Пусть видит», – подумала она со злостью и усмехнулась. До безумия хотелось, чтобы Яр понял, наконец, чего Янка хочет от него.
Другая половина всё ещё находилась под впечатлением вечера, так не похожего на всю Янкину жизнь. Да, Козырев не стал бы её жалеть, но никогда не жалел её и Яр. Он был чужим, но и Яр оставался чужим даже спустя весь прошедший год. И в то же время Козырев был не Яр. От этой мысли грудь сдавливала боль и с головой накрывала безысходность, потому что теперь Янка понимала абсолютно отчётливо: дело не в бизнесе, который делал их теми, кто они есть. Дело в Яре, который хотел оставаться таким, каким был.
Автомобиль остановился, и Константин первым вышел наружу.
Янка тоже вышла. Приближаться к нему она не спешила. Мысли о Яре напрочь изничтожили романтический настрой, и теперь Яне хотелось только одного: покончить со всем этим поскорей.
Константин сам взял её под руку и толкнул к дому – такому же безликому снаружи, как и тот, в котором жили они.
Козырев завёл её внутрь – вместо консьержки здесь было двое охранников, знавших Константина в лицо.
Они поднялись на лифте на второй этаж, и тут, наконец, Козырев начал терять над собой контроль. Он обнял Янку и принялся шарить рукой у неё под курткой в опасной близости от пистолета, так что Яне пришлось перехватить его руку и с игривой улыбкой отодвинуть от себя.
– Спорим, здесь камеры везде? – спросила она.
Козырев тут же кивнул и взял себя в руки, но как только двери квартиры закрылись за его спиной, снова взялся за своё.
– А как же кофе? – спросила Янка без особой надежды, да и без желания, в общем-то, этот кофе пить. Она всё ещё не знала, как быть дальше. Просто достать пистолет и убить? Это было куда тяжелее, чем стрелять в сволочь, наставившую оружие на Яра.
– К чёрту! – Козырев содрал с неё куртку и толкнул в комнату, продолжая прохаживаться по телу Янки ладонями, так что та едва успела прижаться к стене у окна, скрывая от Константина рукоять пистолета.
Козырев тут же налёг на неё, прижимая к стене.
Тело отзывалось само – руки Козырева были хоть и чужими, но опытными и уверенными.
Они потянули свитер Янки вверх, стянули через голову.
Козырев отступил чуть назад, любуясь своим приобретением.
– Нравлюсь? – спросила с ехидной улыбкой Янка.
– Не то слово! – признал Константин и подхватил её за задницу, заставляя обнять себя ногами.
Промежность Янку оказалась прижата вплотную к напряжённому паху Константина, руки Козырева с силой стиснули её ягодицы, потом скользнули вверх и замерли на секунду. Взгляд Янки встретился с взглядом Константина.
– Сука!– выдохнул тот и, вырвав пистолет Янки из-за её спины, отшвырнул в сторону.
Янка тоже выругалась и толкнула его так, что от неожиданности Козырев повалился спиной на кровать.
– Не называй меня так! – потребовала она и, в один шаг преодолев разделявшее их расстояние, уселась на Козырева верхом. – Ты что думал, я к такому, как ты, без оружия домой поеду? А если ты меня изнасилуешь и наутро в болото?
Козырев секунду смотрел на неё.
– Ты где этого набралась, малявка?
– Там, где уже не учат.
Продолжать дискуссию Козырев не стал. Молча столкнул её с себя и перевернул лицом вниз.
– Пусти! – выдохнула Янка и попыталась укусить его руку, оказавшуюся поблизости.
– Могу и так, если ты так привыкла, – выдохнул Козырев ей в затылок, наваливаясь всем телом.
Янка попыталась сбросить его с себя, но из такой позиции это оказалось нелегко. Козырев был тяжелей, и Янка своими трепыханиями лишь приподнялась так, что ему оказалось удобнее сдирать с неё джинсы.
Горячая головка тут же прижалась к её входу, и Янка застонала от собственного бессилия.
– Ненавижу, – выдохнула она и ещё раз попыталась сбросить Козырева с себя, но безуспешно – тот лишь прижал голову Янки к кровати и вошёл, разрывая так, что тело накрыла боль.
С Яром так больно не было никогда – разве что в тот, самый первый раз, когда Яр взял её во сне. Больно было не столько телу, которое пронзал раскалённый кол. Больно было в груди, там, где Козырев вовсе не трогал её, и каждое движение, казалось, разрывало не тело, а душу.
Янка скулила. По щекам текли слёзы, хотя такого с ней не было никогда. Казалось, Козырев никогда не насытится, в то время как собственное возбуждение Яны давно погасло и она лишь покачивалась вместе с матрасом, кусая простыню и силясь дождаться, когда всё закончится.
А потом Козырев выдохнул и резко обмяк всем телом. Он собирался поцеловать Янку во вспотевшее плечо, но не успел – этой секунды слабости ей хватило, чтобы сбросить его с себя и подхватить пистолет, лежавший на полу.
Она выстрелила, не целясь, опасаясь, что Козырев снова обездвижит её.
Сухо свистнула пуля, и Козырев упал на кровать спиной, развалившись, раскинув в сторону ноги и руки, будто отдыхал.
– Сука, – прошептала Янка и, подобравшись ближе, пнула его ногу. Та была ватной, и такой же ватной была рука.
Осторожно, стараясь не подходить слишком близко, Янка пощупала пульс. Кровь в венах не билась.
Задыхаясь от отвращения, Янка затащила Константина на кровать и укрыла одеялом – так, чтобы не видна была маленькая дырочка на лбу.
Она торопливо оделась, стараясь не замечать пронзительной боли между ног, и, уже открыв дверь, лицом к лицу столкнулась с амбалом в дорогом пиджаке.
Тот хотел что-то спросить, но Янка приложила палец к губам и прошептала:
