Это означало перепрыгнуть через целый год и окончить школууже в июне, чего ей очень хотелось. Она прекрасно понимала, что даже несколькомесяцев пребывания дома будут для нее очень тяжелыми.
Мэрибет доказала себе, что она в состоянии сама себя содержать;ей хотелось побывать дома, увидеть маму и Ноэль, но она понимала, что не сможеттам долго находиться.
Она слишком быстро повзрослела, чтобы жить дома еще втечение двух лет.
Родители — особенно отец — не дадут ей забыть, что с нейпроизошло, и будут постоянно напоминать о ее грехопадении. Шести месяцев довыпуска в июне будет вполне достаточно.
А потом она уедет, найдет работу и в один прекрасный день,если повезет, поступит в колледж. Мэрибет была рада все силы положить радисвоего образования, понимая, однако, что ее семья этого никогда не одобрит.
Потом Лиз дала ей несколько дополнительных заданий ипообещала справиться в школе, могут ли они принять у нее экзамены, и как можноскорее сообщить об этом Мэрибет.
Они еще немного поболтали — в основном о Томми и его планахна будущее. Лиз явно беспокоилась о том, что он может на ней жениться, особенноесли Мэрибет все-таки не откажется от ребенка; однако говорить об этом она нестала.
Томми по результатам учебы мог выбирать между несколькимиколледжами; перед ним открывалась масса возможностей, и Лиз хотела, чтобыМэрибет это знала. Девочка прекрасно поняла, что тревожит маму ее друга. Глядяей прямо в глаза, Мэрибет тихо проговорила:
— Я не собираюсь выходить за него замуж, миссисУиттейкер. По крайней мере сейчас.
Я не буду ломать ему жизнь. Томми очень хорошо ко мнеотносится. Он единственный человек, который стал мне настоящим другом послетого, как со мной случилось несчастье.
Но мы оба слишком молоды, и брак только все разрушит…
Я не уверена, что он понимает это, — печально добавилаона, — но я-то понимаю. Мы еще не готовы к тому, чтобы растить ребенка.
И самое главное, что я не готова. Детям нужно отдавать все,что есть, быть с ними все время… быть для них тем, чем я еще быть не могу…
В общем, мне еще надо дорасти до этого, — закончила онасо слезами на глазах, и сердце Лиз забилось сильнее. Эта девочка сама была ещепочти ребенком, носившим во чреве другого ребенка.
— Ты кажешься мне очень взрослой, Мэрибет. Конечно,недостаточно взрослой для того, чтобы быть матерью… но у тебя есть чемподелиться с другими людьми. Ты поступаешь правильно — и по отношению к себе, ипо отношению к ребенку. Я просто не хочу, чтобы Томми пострадал или сделалкакую-нибудь глупость.
— Он не сделает, — ответила Мэрибет, вытираяслезы. — Я ему не позволю. Конечно, иногда мне и самой хочется оставитьребенка себе. Но дальше-то что? Что я буду делать через месяц, через год… илиесли я не смогу найти работу и мне никто не поможет? И Томми не удастсяокончить школу, если у него на шее будет висеть жена с ребенком. Мы не можемсебе этого позволить.
Я знаю, что я не должна так говорить о собственном сыне илидочери, но я хочу, чтобы и у него — или у нее — была достойная жизнь.
Ребенок имеет право получить больше, чем могу дать емуя, — родителей, которые души в нем не будут чаять и не будут боятьсяответственности так, как боюсь я. Я очень хочу растить его, но я знаю, что япросто не могу… и это меня пугает.
Эти мысли разрывали ей сердце — особенно сейчас, когда еедитя уже жило внутри ее своей жизнью, постоянно напоминая о себе нетерпеливымидвижениями. Не замечать или отрицать его существование было невозможно.
Но Мэрибет считала, что лучшим проявлением ее любви кребенку будет дать ему жизнь и устроить к хорошим людям, которые посвятят себямалышу. А ей надо уехать куда-нибудь и взяться за воплощение в жизнь своеймечты.
— Доктор Маклин тебе что-нибудь говорил? —спросила Лиз. — По поводу возможных приемных родителей?
Лиз вдруг обуяло любопытство. Она знала несколько бездетныхпар, которые были бы счастливы завести ребенка.
— Пока он еще ничего конкретного мне не сказал, —озабоченно откликнулась Мэрибет. — Я надеюсь, что он верит в серьезностьмоего намерения отказаться от ребенка. Правда, может быть, он думает, что Томмии я…
Она замялась, не в силах подыскать нужные слова, заставивЛиз расхохотаться.
— Будь уверена, он именно так и думает.
Он, признаться, поставил меня в тупик своими словами о том,какой замечательный у меня сын. По-моему, он решил, что это его ребенок. Я тожеподумала об этом, когда узнала о твоем существовании, и, честно говоря, досмерти испугалась… но на самом деле бывают вещи пострашнее. Томми действительноочень достойно повел себя в этой ситуации, особенно если учесть, что это не егоребенок.
— У вас потрясающий сын, — призналась Мэрибет,чувствуя, что эта женщина стала ей ближе родной матери. Она была такая добрая,внимательная, умная, и Мэрибет показалось, что Лиз начинает постепенно отходитьпосле кошмарного года, прожитого без малышки Энни. Мэрибет сама пережилавремена страшной печали и знала, что это такое.
— Что ты собираешься делать в ближайшие двамесяца? — спросила Лиз, наливая Мэрибет стакан молока и придвигая к нейтарелку с печеньем.
— Работать, что же еще. И заниматься.
И ждать ребенка. Он должен родиться к Рождеству.
— Это очень скоро, — заметила Лиз, тепло посмотревна свою юную собеседницу. — Если тебе нужна какая-то помощь, не стесняйся,скажи мне.
Лиз хотелось помочь им обоим — и Мэрибет, и Томми, и передтем, как гостья ушла, она снова напомнила ей о том, что обязательно поговорит оней в школе.
Мэрибет была в полном восторге и этим же вечером,отправившись в кино с Томми, подробно пересказала ему весь свой разговор с егоматерью.
Они смотрели фильм «Дьявол Бвана», надев специальные очки,чтобы изображение казалось объемным. Это первое посещение стереоскопическогокинотеатра понравилось им обоим.
А после фильма Мэрибет снова заговорила о том уважении,которое она испытывала к матери Томми.
Лиз, в свою очередь, все более симпатизировала подругесвоего сына. На этой неделе она снова пригласила ее обедать. Томми откликнулсяна эту новость весьма своеобразно: сильно покраснев, он не без удовольствиясказал, что чувствует себя почти женатым. Он много думал об этом, особенносейчас, когда до появления ребенка остались считанные недели.
— По-моему, в этом нет ничего страшного, как тысчитаешь? — обронил он с деланным безразличием на пути домой. — Яимею в виду в том, чтобы пожениться.
Томми напустил на себя очень важный вид, отчего он казалсясовсем юным и забавным. Но Мэрибет уже пообещала его матери и самой себе, чтоона этого не допустит.
