Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
А пока вернемся в эпоху «Трех мушкетеров». Д’Артаньян, готовясь сражаться с англичанами под Ла-Рошелью, вряд ли отдавал себе отчет: британская армия, с виду (и даже на самом деле) вполне могущественная, при этом пребывает в системном кризисе. Наиболее показательна тут даже не ла-рошельская кампания, завершившаяся для англичан неудачно, а несколько более ранняя попытка «доконать» традиционного врага, Испанию. После того, как предпринятая с моря атака на Кадис была позорно отбита, да и малые колониальные сражения заметного успеха не принесли, поневоле пришлось задуматься: отчего то, что в прошлом столетье удавалось (в определенной степени – при помощи боевого лука), теперь перестало получаться.
Один из ответов был налицо: «измена» длинному луку в пользу огнестрельного оружия. Конечно, главной причиной этому стало изменение всего социума: лучники-снайперы возможны только как «процент» с «основного капитала» многочисленных и довольно неплохих стрелков… а в XVI в. среда, порождающая таких стрелков, фактически ушла в прошлое. Собственно говоря, они даже и остались, особенно в английской глубинке – например, в графстве Ноттингем (как видно, оно не случайно считалось родиной Робина Гуда!): когда в 1627 г. это графство по требованию королевских чиновников выставило отряд, предназначенный для военной экспедиции во Францию, то оказалось, что полусотня ноттингемских стрелков состоит из тридцати восьми мушкетеров и двенадцати лучников. Но, как видно, это уже был именно «основной капитал», столь поуменьшившийся количественно и качественно, что там не осталось места снайперскому «проценту». Граф Уильям Бечер, ответственный за укомплектование экспедиционного корпуса, пришел к выводу, что лучники в этих войсках не нужны, потому что (внимание!) от них не будет пользы в осадных сражениях.
Как мы помним, еще недавно английским лучникам вполне находилось место в таких боях, это скорее для сражений на открытом пространстве они понемногу переставали использоваться. Но хотя трехлетний сиквел Столетней войны и набор ноттингемских стрелков находятся в пределах одной человеческой жизни – видимо, те лучники, боеспособность которых оценивал Уильям Бечер, уже не могли вести меткую и смертоносную стрельбу на ощутимо большем расстоянии, чем современные им мушкетеры. А без этого теряла смысл их все еще недостижимо высокая, по мушкетным меркам, скорострельность…
Конечно, тут дело не только в регрессе лучников как воинского сословия. Свой отпечаток наложило и совершенствование огнестрельного оружия: несколько улучшилась система заряжания, более надежным сделался ружейный замок (хотя у мушкетов по-прежнему преобладала фитильная «система зажигания»: колесцовый замок оставался достоянием пистолетов). В целом мушкет, по сравнению со временем Генриха VIII, к первой трети XVII в. стал не намного более мощным, но чуть более точным и ощутимо менее капризным. А главное – сравнительно недорогим.
Что еще более важно, такой мушкет не требовал особой квалификации. Да, на больших дистанциях даже лучший ружейный стрелок не мог потягаться с опытным лучником – зато средний стрелок на среднем расстоянии показывал уверенные результаты, вполне подходящие для воинской тактики XVII в. А лучника, даже среднего, по-прежнему приходилось учить долго: «курс молодого бойца» тут явно недостаточен – нужны регулярные тренировки с самого детства…
Тем не менее эта палка, как и лук, все-таки о двух концах. В первой трети XVII в. на территории Англии (о других британских «субъектах федерации» еще скажем), получается, еще существовали лучники воинского класса. Пусть королевский чиновник-граф действительно имел основания (поди теперь угадай, достаточно ли веские!) их забраковать, но ведь и ноттингемские власти неспроста включили лучников в стрелковый отряд наравне с мушкетерами. Они, власти, не были в этом решении одиноки: в Англии повсеместно зрело мнение, что раз уж лук как воинское оружие пока еще существует – грешно не воспользоваться этим фактом. Тем более что мушкеты, став проще и дешевле, все-таки оставались достаточно сложными (особенно для новобранцев из числа вчерашних крестьян), небезопасными в обращении и весьма дорогими.
Это английское общественное мнение, похоже, поддерживалось и «сверху», и «снизу». От провинции (в Норфолке офицеры средних чинов в 1626 г. подписали петицию о всемерном поддержании искусства лучной стрельбы, а также изготовления луков и стрел – в соответствии с действующим законодательством [25]) до столицы (год спустя лондонские олдермены обратились к Королевскому совету с аналогичной просьбой, которая выглядела особенно своевременной на фоне недавнего обращения Сообщества лучников, адресованного самим олдерменам вместе с лорд-мэром). А в 1629 г. король Карл I подписал документ, подтверждающий и обновляющий указ Генриха VIII.
Строго говоря, этот королевский интерес был созвучен веяньям эпохи не только потому, что в Англии длинный лук еще сохранял позиции. Конец XVI – начало XVII в. во многих странах проходили под девизом «Назад, к светлому прошлому!». Это касалось и военной тактики.
Как раз тогда в большом количестве начали переиздаваться труды античных классиков и основанные на них недавние «реконструкции». Например, разработки Николо Макиавелли, в которых присутствовали действительно небезынтересные соображения насчет того, как совместить «устройство» ряда доказавших свою эффективность античных пехотных построений с современными (на момент написания трактата) достижениями, включая и пороховое оружие – еще, правда, не мушкеты. Или того ближе: перевод на английский язык «Тактики» Элиана, опубликованный в 1616 г. и снабженный предисловием капитана Джона Бинэма. Это предисловие, как и саму «Тактику», капитан посвящает наследнику английского престола (то есть именно Карлу, на тот момент еще не королю), но помимо верноподданных чувств там содержатся и конкретные военные рекомендации. В частности, анализ некоторых сражений в Голландии, где Джон Бинэм имел возможность сопоставить действия лучников и мушкетеров. Капитан (по тем временам это не звание, а должность, причем фактически генеральская – так что в его военном опыте можно не сомневаться) особое внимание обращал на навесную стрельбу из луков, которая могла наносить противнику серьезный урон – тогда как мушкеты в такой ситуации были попросту бесполезны…
Вообще, военная мысль понемногу начинала воспринимать пикинеров (недавно ставших основной силой) как наследников македонской фаланги, а рондашеров, «воскресивших» тактику боя со щитом и коротким мечом, – как продолжателей дела римских легионеров. Последнее, наверно, англичанам показалось особенно обидным: ведь в реальных боестолкновениях лучше всего зарекомендовали себя как раз испанские рондашеры…
Лучники Вальхаузена: синтез того, что людям XVII в. представлялось древнеримской тактикой – и гораздо более близкого наследия.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
