Беженцы под руководством Гущина и Андрея выбрались наконец из каменистого ущелья на плато. Перед ними виднелся пылающий аэропорт, где лава заливала пространство, и под ее напором рушились ангары. И только пассажирский самолет стоял невредимым на нетронутом пятачке посреди океана огня.
– К самолету! Быстрее! – крикнул Гущин, прибавляя ход.
Валера, Андрей и группа беженцев, пробираясь сквозь завалы обрушенных зданий, бежали за ним. Со скалы тек пылающий поток. Девочка-подросток упала, и Сережа схватил ее за руку. Прихрамывая и держась за руку брата, она с благодарностью взглянула на него и продолжила двигаться к самолету.
Первым к трапу успел Валера. Сердце его колотилось – там отец, отец! Сейчас они все вместе улетят наконец отсюда! Они все спасутся, ура!
– Пап! – крикнул он и тут же осекся. – Тут нет никого…
Он растерянно оглянулся вокруг и помрачнел.
Люди вокруг тут же начали высказывать догадки:
– Они без нас улетели!
– Они нас бросили!
– Я что-то не поняла…
Гущин огляделся по сторонам. Пространство вокруг было залито огнем. Лава толкала перед собой искореженные конструкции. Упала осветительная вышка. Под напором лавы обрушились тросы, державшие водонапорную башню, и она угрожающе накренилась к объятой пламенем второй взлетной полосе.
– Вы здесь главный? Кто командир? – спросила Наталья.
– Я командир. Все в самолет! Быстро! – скомандовал Гущин.
– Отец называется…. – пробурчал тем временем Валера.
Он выглядел совершенно потерянным, будто пережил крупнейшее разочарование в своей жизни.
– Так, Чкалов, собрался! – прикрикнул на него Гущин.
Беженцы лихорадочно рассаживались по салону. Из иллюминаторов было видно, как рушились здания аэропорта. Рабочий пристегивал к креслу Вову.
– А где мама? – спрашивал тот. – Ты говорил, что мама в самолете.
– Она в другом самолете, наверное, – машинально отвечал рабочий, пристегивая ремень.
– В каком? – не унимался мальчик.
– В другом. Пристегнись давай!
Андрей переглянулся с рабочим.
Гущин вошел в кабину, посмотрел на пустые кресла, занял левое и включил приборы. В кабину заглянул Андрей.
– Готово. Все на местах. Что делаем? – спросил он.
Гущин молчал.
– Что делаем, командир? – повторил вопрос Андрей.
– Взлетаем, – ответил наконец Гущин.
– Как?
– Не знаю, – честно произнес Алексей.
– Ясно…
Гущин взглянул на окаменевшего Андрея. У того словно упала пружина, все время державшая его организм на взводе. Столько они сделали, столько рисковали, и вот теперь, когда главные преграды, казавшиеся непреодолимыми были пройдены и спасение уже маячило перед глазами, оказалось, что все зря…
Алексей по выражению глаз понял состояние Андрея и сказал, показывая рукой в окно:
– Вышку видишь? Там вода. А вон там – вторая полоса. Лава сейчас подтолкнет вышку, она опрокинется и зальет огонь на полосе. У нас будет несколько секунд, чтобы взлететь, – и указал перед собой в бушующее море огня.
– А если не опрокинется? – спросил Андрей, но в глазах его снова начал тлеть огонек надежды.
– Обсудим после мягкой посадки. Иди в салон, ты там нужнее, – отрезал Гущин.
Самолет начал выруливать к рулежной дорожке, но путь ему преграждали взорвавшиеся машины и различного рода обломки. В конце концов он выбрался на грунт и, тряся крыльями, двинулся к рулежке. За ним шел пылающий поток, и свободное пространство постоянно суживалось. Сзади взорвался бензозаправщик.
Гущин включил тумблеры на табло и начал зачитывать приветствие командира. Пассажиры замерли в креслах и с ужасом слушали речь Гущина. Андрей старался улыбаться как ни в чем не бывало. Он сел на приставное кресло напротив Валеры и подмигнул ему. Бухгалтер пересчитывал людей по списку, а закончив, вынул из кармана галстук и начал его завязывать.
Самолет вывернул на рулежку. Впереди было горящее топливо, позади – сжимающееся кольцо лавы.
Гущин смотрел на водонапорную башню. Она покачивалась под напором лавы, но не падала. Лава тем временем выплескивалась прямо под хвост самолета. Гущин сильнее запустил двигатели. Самолет начал движение. Лицо Алексея было сосредоточено, он смотрел неотрывно на башню, которая упорно не хотела падать. Она шаталась, колыхалась, но сохраняла устойчивость. Все вокруг рухнуло – а она стояла!
Алексей считал секунды. Он понимал, что еще чуть-чуть – и падение башни уже не будет иметь никакого значения.
Конструкция качнулась, еще, еще и, завалившись набок, упала резервуаром к рулежной дорожке. Алексей ринулся вперед.
Резервуар раскололся, и тонны воды выплеснулись на дорожку в тот момент, когда к ней на огромной скорости подъехал самолет, преследуемый потоком лавы. Завизжали шасси. Пассажиры закричали от ужаса. Бледный Валера вцепился в кресло, Андрей ободряюще улыбнулся ему.
Девочка подалась к Наталье.
– Мама, я боюсь!
– Мама, если мы умрем, то умрем вместе? – спросил Сережа.
Он ясными доверчивыми глазами посмотрел на мать. Он думал, что если вместе с мамой, то это не так уж и страшно. С мамой ничего не страшно. Вот когда его защемило сиденьем и он сидел в темноте, то боялся, потому что был один. А с мамой можно и умереть.
Мать заставила себя улыбнуться и заговорила спокойно, буднично, таким голосом, каким рассказывала детям сказку по вечерам:
– Закройте глаза. Помните, мы ловили рыбу в озере, там было глубоко-глубоко и очень красиво. Постарайтесь увидеть это озеро перед собой.
И дети послушно закрыли глаза и стали представлять себе все то, что неторопливо рисовала перед ними мама.
Самолет выехал из огня. Резина на шасси горела, но конец рулежки был совсем близко, а за ней – обрыв. Гущин изо всех сил рванул штурвал на себя. Самолет резко задрал нос, угол был настолько острым, что задом лайнер чиркнул по полосе, подняв тем самым сноп искр. Кое-кто из пассажиров вывалился из кресла. Горящие шасси соскользнули со скалы, и самолет полетел вниз, к воде, набирая скорость. А лава со скалы полилась по рулежной дорожке к морю.
Гущин пытался удержать штурвал. Самолет колотило, он двигался сквозь вулканический пепел, вокруг кабины постоянно вспыхивали какие-то огненные частицы. У самой воды самолет выровнял курс, и постепенно ушел наверх в небо. Огонь на шасси погас, и их удалось убрать в шлюзы.
Пассажиры вжались в кресла – они попали в сильную турбулентность. Из сопла двигателя била огненная струя, салон заполнился дымом. Пассажиры снова подняли крик, Андрей пытался их успокоить, вспомнив о своей функции бортпроводника.
