режиму.
Обо всем этом в Хельсинки знали, и это побуждало к осторожности в отношениях с «партнерами».
Но финская армия вела войну и должна была оставаться в состоянии готовности, несмотря на то что на фронте в целом наблюдалось затишье.
Поэтому в ноябре 1941 года были разработаны два генеральных плана, один для Карельского перешейка, другой для Олонецкого (Аунусского); два оборонительных плана для двух этих ворот в Финляндию.
Согласно первому создавалась линия ВТ[43] от Финского залива до Тайпале, другая линия проходила по Свири. В начале 1942 года было внесено дополнение с тем, чтобы обеспечить дополнительную защиту Маасельскому перешейку. Под защитой этих укреплений Миккели смог приступить к частичной демобилизации, о которой писалось выше.
С учетом данных изменений, структура финских вооруженных сил стала следующей: группа Карельского перешейка (генерал Охквист);
Карельская армия, разделенная на Южную, или Аунусскую, группу (генерал Эш) и Северную, или Маасельскую, группу (генерал Лаатикайнен).
Оккупированные районы Восточной Карелии были объединены в один округ, управляемый военной администрацией, разместившейся в Петрозаводске. Таким образом, военная и управленческая функции были разделены. С финской точки зрения, все было упорядочено. Но финны были не одни, и вермахт толкал их на авантюру.
Тем временем советские войска проявили активность, впрочем ограниченную, на Маасельском перешейке.
У финнов сложилось впечатление, что они усиливаются севернее Медвежьегорска. Генерал Хейнрикс, назначенный начальником Генерального штаба, отправился в Германию узнать о тамошних веяниях и изложить идеи Миккели. Его поразило, как на германское командование подействовали поражение и потери под Москвой; тем не менее не могло быть и речи об отказе от продолжения борьбы.
Маршал Маннергейм, со своей стороны, посетил в Рованиеми штаб генерала Дитля в связи с планами наступления на линии Мурманска, в которых он, как мы видели, отказался участвовать; он сообщил, что его ахиллесова пята – это Свирь и что в первую очередь он хотел бы оборонять берега Онежского озера.
Как мы видим, финское командование, не пытаясь выйти из игры, все же пыталось сохранить независимость в отношениях с немцами.
Зима близилась к концу; началась оттепель, и советские войска предприняли атаки на Свири и в районе Кестинки. Последний находился под немецким командованием. Атаки были отбиты, и фронт вновь стабилизировался.
Скоро должен был открыться еще один фронт – морской.
Маршал Маннергейм не скрывал своей заинтересованности в возвращении островов Финского залива, оккупированных СССР, и его усилия были направлены на достижение этой цели.
Основная операция была подготовлена 9 марта против Суурсаари из Котки, ближайшей к этому острову базы. У немцев сил было недостаточно, и дело поручили финнам. Атаку назначили на 26 марта. Несмотря на затруднения, вызванные неровным льдом, три батальона в сильную снежную бурю атаковали остров в ночь на 27-е и, сломив ожесточенное сопротивление советских войск, овладели им 28-го. 1 апреля перед финскими и германскими частями капитулировал остров Тютерс (Тютерсари). Красные, чьи контратаки завершились безрезультатно, удерживались только на Лавансаари.
Глава 4
Позиционная война
Немцы, испытывая величайшее уважение к финскому солдату, тревожились из-за сдержанности по отношению к ним маршала Маннергейма и оценивали степень сложности вовлечения его в свою игру. Они осыпали его знаками внимания, но этот аристократ по рождению умел сохранять голову холодной.
Самое поразительное из событий этого ряда произошло в связи с его 75-летием, 4 июня 1942 года: Гитлер лично прибыл его поздравить в местечко, расположенное рядом с озером Саймаа, где он находился. В своих мемуарах маршал изложил речи своего гостя; тот, разумеется, говорил о войне и Финляндии. По его словам, боевые действия показали неготовность вермахта и танков к войне в зимнее время и поэтому они не смогли показать себя в полной мере, как было летом. Для Маннергейма здесь не было ничего нового, он сам в этом давно убедился. Также Гитлер жаловался на Италию, которая висела на нем тяжелым балластом. Затем вернулся к Финляндии и напомнил, что в ноябре 1940 года Молотов заявил в Берлине, что Советский Союз не может терпеть постоянную психологическую угрозу, которую представляет собой Финляндия, – об этом Маннергейм догадывался. Наконец, Гитлер изложил аргументы в пользу своей политики в отношении СССР и закончил, с большой горечью признавшись, что никогда не догадывался, какой огромный военный потенциал у СССР.
Маршал Маннергейм посетил Гитлера с ответным визитом 27 июня. Разговор шел только о войне. Гитлер проявлял особый интерес к военным возможностям Финляндии. Видимо желая соблазнить своего гостя блестящими перспективами, он нарисовал ему оптимистическую картину ситуации в Ливии, где действовал Роммель, и объявил о скором двойном наступлении: на Ленинград и на Кавказ.
Эти визиты наделали много шуму, их комментировали в разных столицах. США, в частности, полагали, что Гитлер оказывал на Маннергейма сильное давление, чтобы Финляндия отказалась от своей относительно независимой позиции и безоговорочно примкнула к Германии, чтобы перекрыть маршруты для союзных конвоев, проходившие по Крайнему Северу. Опасения США оказались напрасными, и Финляндия не изменила свою политику.
Возможно, на американцев произвели впечатление некоторые меры, принятые на севере немцами, например, прокладка железной дороги от Хюрюнсалми до Тайвалкоски и особенно реорганизация их фронта в Финляндии в начале лета 1942 года:
– расширение базы в Ивало;
– разделение войск на три участка:
Лоухи (Горный корпус),
Кандалакша (163-я и 169-я пехотные дивизии),
Мурманск (2-я и 6-я горные дивизии).
Выбор трех городов – Лоухи, Кандалакша и Мурманск – в качестве названий участков был символичен, поскольку они находятся на железной дороге, идущей из Ленинграда, и их имена заставляли разыграться воображение, по меньшей мере, у штабистов.
Финские участки начинались южнее трех вышеперечисленных, первым из них был Ухтинский участок. Но для генерала Дитля реорганизация означала возможность действовать, и он задумал новую операцию: при поддержке финнов выйти к Белому морю; после обсуждения вопроса о руководстве данной операцией вопрос был снят, и проект не получил продолжения.
После Сталинградской битвы и высадки союзников в Северной Африке немцы стали куда менее уверены в себе. Похоже, командиров, действовавших на Крайнем Севере, преследовал страх перед еще одной высадкой: между Нарвиком и Тронхеймом, в сочетании с советским наступлением на Лапландию и усилением партизанских действий, очень чувствительных с лета. Все это вынуждало их проявлять большую осторожность в течение зимы 1942/43 года.
Со стороны финнов, несмотря на стабилизацию фронта и внешнее затишье позиционной войны, начало проявляться беспокойство. Каждый знает, что такая форма войны не приводит к решительному результату и является попросту паузой между двумя периодами маневренных действий. Поэтому маршал Маннергейм, знавший историю, с величайшим вниманием следил за развитием
