что искал. Тут тоже была надпись, сделанная черным перманентным маркером: «Thank you Mario, but your princess is in another castle».
Точно, отличная шутка, полностью подтверждающая мою версию. Я присел прямо на траву возле памятника. Наташа, как настоящая девушка, сначала постелила куртку и лишь затем присоединилась ко мне. Мы сидели и смотрели, как лето дожигает еще один погожий августовский день, как небольшие березки уже начали разменивать свои зеленые листья на желтые по самому невыгодному, почти осеннему курсу. С реки шумно взлетали, а потом так же громко садились разожравшиеся за лето утки, спешащие максимально отъесться перед началом сборов на юг.
Наташа показала на обелиск.
– Так это она?
Я кивнул.
– А фраза про принцессу – это какой-то намек?
Я снова кивнул.
– Это же отсылка к «Денди», к играм про братьев Марио. В конце каждого уровня отважный прыгающий итальянский водопроводчик брал очередной замок, спуская флаг, после чего узнавал, что в очередной раз ошибся и его принцесса совсем в другом замке.
– Я в «Денди» не играла. А в чем намек-то?
– Давным-давно мы играли с Иришкой, что она принцесса, заточенная драконом, а я верный рыцарь, пришедший спасти ее от скуки.
– Обожаю ролевые игры. Тогда расскажи, что ты думаешь и что нам теперь делать?
– Ну смотри. Как мне кажется, рядом с нами кенотаф. Кенотафы – это фальшивые надгробия, под которыми нет тела. Копать я не буду, но уверен, что под этим памятником никакого тела нет. Да он и не похож на нормальную могилу. Родители, вернее папа, слишком любили свою принцессу – и даже фальшивое надгробие поставить ей не смогли? Вот памятник для вида, но не более того. Никаких тебе дат, имен, надписи: «Скорбим и любим нашу доченьку».
– Но почему?
– Ну, судя по всему, ему нужно было как-то скрыть, что на самом деле случилось с Иришкой.
– А она?
– Она с ума, судя по всему, сошла, да. И, скорее всего, как-то прямо серьезно, так, что родители предпочли имитировать смерть, чтобы не было вопросов, и упрятать дочь в психушку.
– Бред какой-то. Впрочем, кому это говорить? – Наташа улыбнулась. – Уж кто-кто, а я прекрасно знаю про всю эту хрень: «честь семьи», репутация и прочее, прочее. Охотно верю, что найдутся и те, кто будет маскировать безумие дочери несчастным случаем.
– Вот. А сейчас я буду говорить совсем странные версии. Пожалуйста, дослушай перед тем, как смеяться.
– Я само молчание, жги же, сиверский Пуаро, вещающий в процессе получения своей удивительной лысины. Сообщи нам свою версию, небинарная мисс Марпл, внимаю тебе, Ханна Монтана на минималках.
Мой гневный взгляд Наташа проигнорировала, но хотя бы перестала шутить.
– Смотри, из чего я исхожу. Вот хоть убей, я не могу поверить, что все, что с нами происходит, это игра природы. Ну не бывает таких самоподдерживающихся ситуаций, где все время что-то происходит, причем связанное с нами. На мой взгляд, происходящее если на что и похоже, то на какой-то сон, сумасшествие или морок. Ну, на что-то такое, когда ты не можешь контролировать ситуацию и находишься внутри, без понимания, как именно выскочить наружу. Гипноз! Вот, точно. Это как будто направленный гипноз.
И поэтому мне кажется – да, опять кажется, но по-другому не выходит, – что у всей сложившейся вокруг нас ситуации есть кукловод, кто-то, кто дергает за нитки. Кто-то конструирует ситуацию для нас и заставляет нас действовать определенным образом. Похоже на то, что с нами происходит? Вот.
Мне нравится идея, что это кто-то, кого знаю я. И мне, хоть убей, кажется, что это именно Иришка Корнеева. Да, понимаю, что обвинять во всех грехах свою неслучившуюся бывшую – это любимая игра мужчин, но мне кажется, что это именно она.
И да, судя по всему, она находится в психбольнице в Никольском. Что она там делает? Я не знаю. Может, силой удерживают, может, что-то похожее. Но нам бы надо туда. Вот я и стремлюсь.
Наташа долго молчала.
– Наверное, Карпов, если я начну с того, что это самый логичный бред, который я когда-либо слышала, ты не удивишься. Это логично и это бред одновременно. У меня есть одно замечание и один вопрос.
Я хмыкнул. По крайней мере, она считала мои мысли логичными. Стакан наполовину полон. Ну а то, что она считает их бредом, я предпочел пропустить мимо ушей. Мы и так находились в самой бредовой ситуации из всех возможных.
– Замечание простое: как в твою логику влезает вчерашняя гибель Олич и все то, что нам нарассказывал Кузнецов? Это же прямо противоречит твоим догадкам с гипнозом и наведенными чарами.
– Честно? Не знаю. Про Олич я думал, что это дело рук какой-то второй силы. Почему я так решил? Ну, наверное, потому, что нам дают информацию только какими-то мелкими подсказками и намеками.
– Неужели нельзя было просто послать с курьером письмо, в котором все рассказать? «Вы попали в аттракцион, правила такие-то, для выхода вам потребуется то или это».
Я кивнул. Наташа потянулась и вопросительно посмотрела на меня.
– А может, она просто стерва?
– Корнеева? Иришка? Да ну ладно, не надо такого даже думать, – я реально обиделся за свою бывшую подругу. – Она хорошая, честно. Смешная, взбалмошная, но не злобная.
– Вот только не надо мне ее продавать. Все равно не получится, меня больше мальчики радуют. Лучше скажи, как Кузнецов сюда подходит?
Я вынужден был признать, что никак. В мою более или менее стройную теорию он не ложился абсолютно.
– Теперь вопрос. И что ты собираешься сделать? Ну вот придешь ты завтра к ней, пустят тебя, к примеру, и что ты скажешь? Здрасьте? Попросишь нас выпустить? Расскажешь, что мы застряли в подмышке Гатчины? Да тебя тут же санитары упакуют и рядом с ней оставят.
– Да не знаю я. Честно. Но давай мы попробуем. А там уже будем думать.
– Идеальный план. Надежный, как бухгалтерский калькулятор.
– Другого у нас все равно нет.
Наташа вынужденно согласилась, сфотографировала кладбище, памятники, и мы отправились обратно.
То, что у нас проблемы, я понял, когда мы еще не доплыли до берега. Неподалеку от «Дастера» стоял тот самый черный «Крузер», что преследовал нас последние два дня, а рядом с ним два мужика, очевидно, дожидающиеся именно нас.
Я показал на них Наташе, и она сразу посерьезнела.
– Что делать будем?
– Ничего особенного. Подойдут – поговорим, а там по ситуации.
Мужики подошли к нам, когда я укладывал в багажник свернутую в большой ком лодку. Два самых обыкновенных мужика бандитского вида, одетых,
