рвала душу скрипка, соловьем разливались флейты. Рядом с подмостками уже самозабвенно отплясывали самые нетерпеливые.
— Станцуем? — перед Ивкой остановился паренек в широких синих шароварах, перевязанных красным кушаком.
Ивка улыбнулась и протянула руку. Лоб у паренька был влажным от волнения, но ладонь была сухая, теплая. От него чуть-чуть пахло пивом.
Толпа уже вовсю кружилась вокруг, подчиняясь мелодии с подмостков.
Поворот. Шаг вперед. Поворот.
Парнишка крепко прижал Ивку к себе. Положил одну руку на пояс, другую выгнул коромыслом, повел по кругу, пристукивая каблуками.
— Ты местная?
— Местная, — соврала Ивка. — Из Хо-Хо-Куса. Ей почему-то вдруг очень захотелось стать одним из жителей такого прекрасного города. Пусть только для одного незнакомого юнца.
— Хорошо тебе, — стараясь перекричать музыку и гомон толпы, крикнул ей в ухо паренек. — А я сюда целых два дня шел. Ну, чтобы поглазеть. И не жалею ничуть.
Поворот. Взмах рукой. Поворот.
Под мышками у парнишки расплылись темные пятна. Резко пахло мужским потом. Не противно, нет. Карие глаза. Белые зубы. Брови вразлет. Только познакомились, а кажется, вечность танцуют бок о бок. Как его зовут? Вроде представился. Забыла. Не важно.
Поворот. Шаг назад. Поворот.
Ночь обволакивала темнотой. Случайный партнер на час нежно касался губами разгоряченной щеки. Ивка теснее прижалась к нему. Мелодия разливалась вокруг, волновала. Дарила забвение и негу. Хотелось, чтобы музыка никогда не кончалась.
Поворот. Шаг в сторону. Поклон.
Танец закончился. Взмокшие от усердия музыканты опустили инструменты. Стало вдруг очень тихо.
Вседозволенность раннего вечера растворилась в наступающих сумерках.
Сальные волосы. Толстый нос в черных точках. Рука, настойчиво шарящая пониже спины. Хриплый шепот.
— Пойдем. Пойдем со мной.
С какой стати. Ивка не с нашеста свалилась.
— Сейчас. Сейчас вернусь. Жди.
Ивка отступила в толпу. Снова заиграла музыка. Загадочно заблестели глаза у женщин. Мужчины расправили плечи.
Девушка налетела на вихрастого мальчишку в синем плаще. К плащу неумелыми стежками были пришиты кривобокие тряпочные звезды.
— Ага! И ты тут, пузатая.
— Старый знакомый.
— Станцуем?
Не дожидаясь ответа, мальчишка схватил Ивку за руку и заплясал не в такт и не в лад.
Ивка бесцеремонно руку вырвала.
— Где твои калачи, малявка?
— Проснулась. Все давно распродано. Самое время веселиться. Не хочешь танцевать, пошли смотреть, как фейерверки устраивать будут. В город специально для этого мага из столицы пригласили. Большого умельца, говорят. Полезли на крышу. Оттуда лучше видно.
Мальчишка привел Ивку к ратуше, отворил неприметную калитку сбоку, поскакал по узкой, крутой лестнице, поднялся на чердак, подтащил Ивку к окну.
— Отсюда вид как на ладони.
Ивка осторожно выглянула наружу. Все-таки четвертый этаж. Непривычно. Тем более что окно большое и без ставен. Можно просто шагнуть вперед и… Ивка отступила назад.
В наступившей вдруг темноте еле виднелись остроконечные черепичные крыши. Светлым пятном проступала освещенная масляными фонарями площадь. Музыки слышно не было. Люди отдыхали, пили пиво, ели жареные колбаски, ждали новых развлечений.
— Сейчас начнется. Смотри, рот не разевай. Нигде больше такого не увидишь, — мальчишка трещал, как испуганная сорока.
Но рот Ивка все равно разинула, было от чего. Где-то вблизи как будто бы гром прогремел. Черное небо над головой полыхнуло оранжевым светом, и на нем расцвели аляповатые огненные цветы.
Внизу на площади захлопали в ладоши, заулюлюкали, засвистели. Цветы опали вниз разноцветными искрами.
И тогда в снова потемневшее небо вырвался дракон — весь из мигающих золотых звезд. Сделал плавный круг над площадью, взмахнул крыльями, открыл огромную пасть, рыгнул пламенем и растаял в воздухе.
За драконом выплыла красная рыба-кит, задрала хвост, пустила из спины голубой фонтан. Взмыл в небо королевский дворец с воротами и башнями. А потом небо снова усеялось горящими цветами. Раскрывались и закрывались бутоны. Тянулись вверх желтые тычинки, трепетали лепестки, и не было этому конца.
— Пойдем посмотрим, как маг колдует, — уже подталкивал Ивку в спину нетерпеливый мальчишка.
— Ну тебя, — повела плечом Ивка. — Я досмотреть хочу.
— Ну и оставайся, пузатая. А я пошел, — и мальчишка с грохотом ссыпался с лестницы.
Цветы плели в небе причудливый венок. Закружились совсем близко от земли огненные колеса, отбрасывая языки пламени. Очень хотелось ступить на подоконник, шагнуть и полететь.
Вдруг тишину внизу разорвал истошный вопль: «Горим!».
Да, горим, — не сразу сообразила Ивка. — Небо в огне.
Но в огне было не только небо. На одной из улиц яркими свечками вспыхнуло сразу несколько домов. Ударил колокол. Забегали внизу люди. Ивка поспешила к лестнице.
Метались, кричали, толкались жители города и его гости. Пронеслась мимо телега. Девушку несло в темноте, как щепку в водовороте. Несколько раз она споткнулась и чуть не упала. Пахло гарью, ел глаза дым.
Ивку вынесло к почерневшим, полуразрушенным домам. Где-то сгорела только крыша, где-то еще и стены, а где-то одиноко торчала печная труба.
Человек в плаще со звездами, с крашенными серебряным цветом ногтями брезгливо вытирал ветошью испачканные золой руки.
— Последнее заклинание плохо сложилось. И потом, я никогда не умел усмирять огонь.
Его пытались увести прочь: «Господин маг, никто вас не обвиняет, идемте».
В нос ударил сладковатый, тошнотворный запах горелой плоти.
Рядом с обугленной балкой лежала обожженная жертва. Красные волдыри до неузнаваемости обезобразили опухшее лицо. Кое-где кожа обгорела до черноты. Волос не осталось. Скрюченные пальцы скребли сухую землю.
Зашлось сердце: раненый был завернут в прогоревший до дыр синий плащ с самодельными кривыми звездами.
Рядом скреб землю когтями пес с опаленной, выгоревшей до мяса шкурой и странно вытянутыми неподвижными задними лапами.
— Пацана, видать, вытащил, а сам под падающую балку угодил, — сказал кто-то рядом.
— Хорошо бы, пацан умер, не приходя в сознание. Боли бы не почувствовал. А собаку пришибить надо, чтобы не мучилась.
У Ивки брызнули из глаз слезы.
— Сейчас, вот уже сейчас, — торопливо зашептала побелевшими губами.
Мешок на поясе, кожаные завязки, чеканка.
