не видишь.* * *
Наши добрые друзья и спутники в путешествиях — Шенкеры — поднимают мне настроение и спасают от необходимости поедания обеда с больничной кухни. Они устроили нам роскошный пикник с пастой, курицей, стейками и салатом «Капрезе». Кэролайн залезает в сумку-холодильник и вытаскивает оттуда с десяток рожков с итальянским мороженым «Сант-Амброуз». Оно потрясающее — очень вкусное. Мы наслаждаемся «джелато», а девочки тем временем развлекаются, подпевая Стиви Уинвуду на iPhone Скай и отплясывая с моей тростью. Нина освобождает в холодильнике место для оставшегося мороженого — надеюсь, не рядом с пакетами плазмы.
Кертис, мой ровесник, в целом абсолютно здоровый мужчина, постоянно получает какие-нибудь травмы: то ломает себе руки, то перелетает через руль велосипеда, то выбивает перед-ние зубы, выходя из душа, то рвет ахиллово сухожилие, играя в теннис с сыном-подростком. Список далеко не полный, но этого достаточно, чтобы мне стало веселей. Он не спрашивает, как я получил перелом — просто знает, что всякое случается.
Мороженое и танцы помогают мне не заснуть, но я уже сильно устал, и гости видят это по моему лицу.
— Ой, — восклицаю я, когда они готовятся уходить, — я хотел вам кое-что показать.
Я хватаю свой iPhone и открываю фотографии, которые прислала доктор Галац. Глаза у них расширяются.
Вы можете сколько угодно рассказывать людям о своей болезни или травме, но у вас редко находятся документальные подтверждения. Вот как это выглядит. Мне не надо ничего объяснять, чтобы другие поняли, каково мне пришлось. В следующие несколько недель я демонстрирую фотографии всем и каждому — друзьям, членам семьи, сотрудникам больницы, случайным прохожим, — и рентген, и снимок моей «руки Франкенштейна» с 45-сантиметровым шрамом. Это становится моим фирменным трюком, как какой-нибудь примитивный фокус, который любит показывать дядюшка семейства. Благодаря снимкам — наружному и внутреннему — людям сразу становится ясно, что со мной не так.
Такое навязчивое стремление предъявлять их связано, пожалуй, даже не с переломом. Дело в болезни Паркинсона. Как бы мне ни хотелось, я не могу уложить ее в пару фотографий. Не могу вытащить из кармана рентгеновский снимок. Не могу показать, какой ущерб она мне нанесла. У меня нет наглядных подтверждений смерти клеток или сбоев в работе нейронов. Я демонстрирую людям, что творится у меня внутри, потому что давно испытываю подобное желание, которое до сих пор не мог удовлетворить.
Для меня это облегчение — оказаться в ситуации, которую можно объяснить с помощью картинок.
Неудивительно, что и мой Фонд работает над решением этой мучительной дилеммы. Единственный снимок, иллюстрирующий болезнь Паркинсона, который мы можем предъявить, — это сам пациент и, как его продолжение, все наше сообщество. Мы выяснили, что когда пациенты встречаются, то их общение сосредоточено в основном на симптомах болезни, и они делятся собственными способами преодоления последствий. Основываясь на этих выводах, мы в Фонде запустили онлайн программу под названием Fox Insight, чтобы у пациентов появилась платформа, где они могли бы делиться опытом — способ выразить, что мы чувствуем, и придать болезни человеческое лицо. Фонд Майкла Дж. Фокса предоставляет доступ к этим ценным данным множеству ученых, изучающих паркинсонизм.
Сейчас у нас около 50 000 подписчиков, и мы убеждены, что данные, полученные с помощью Fox Insight, помогают людям не только составить представление о болезни Паркинсона, но и постепенно складываются в более целостную картину, которую мы стремимся создать.
Рентгеновский снимок — это иллюстрация травмы и одновременно доказательство выздоровления. Каждый, кто борется с болезнью Паркинсона, очень хотел бы иметь нечто подобное на своем iPhone.
Мои искренние сожаления
Покидая госпиталь, я чувствую себя на удивление расстроенным. Нина занимается бумагами. С нами домой пойдет моя старая приятельница Белинда — она поможет с транспортировкой. Казалось бы, в этот раз мне должно было быть легче, чем в Балтиморе. Я всего в паре кварталов от дома, и благодаря такой близости ко мне могли наведываться родные и друзья: конечно же, Скай, потом Джордж и Харлан, Уилл, мой физиотерапевт, и все мои врачи… ах да, и еще Шенкеры. Но чем больше любви и внимания они мне дарили, тем более одиноким я себя ощущал.
Физически я в порядке. Симптомы Паркинсона особо не беспокоят. Рука не болит. Но эмоционально я вымотан, и у меня такое ощущение, будто чего-то не хватает. Мне предстоит новая битва, но я даже не представляю, какое оружие для нее потребуется. Мало того, я чувствую себя виноватым. У меня проходят перед глазами лица тех, кого я подвел. Это и правда эффект бабочки: одно крошечное происшествие, один мелкий незначительный эпизод может оказать громадное влияние на твое будущее. Ты поскальзываешься на повороте, и все меняется. Вытягиваешь вперед руку, чтобы смягчить падение, и это сказывается на множестве жизней. Сцена для фильма не будет снята. Каникулы закончатся раньше времени. Результат долгих занятий физиотерапией окажется уничтожен. И так далее и тому подобное.
* * *
Мы дома. Нина открывает дверь в пустую квартиру. Белинда медленно ведет меня по коридору к моей спальне. Проходя мимо кухни, я стараюсь не заглядывать внутрь, чтобы не видеть место преступления. Нина следует за нами; я прошу ее созвониться с доктором Теодором.
С усилием сглотнув, я говорю:
— Привет, док.
После дружеского «привет, Майк» он спрашивает, как я себя чувствую. Но я не слышу ни его слов, ни тона, а сразу перехожу к признанию своей вины. Mea culpa.
— Я все испортил. Мне очень жаль.
Он, по доброте душевной, тут же говорит, что это был несчастный случай и такое бывает. О да, постоянно. Он подтверждает, что мой позвоночник не пострадал.
— Однако рука — другое дело.
Он не скрывает от меня горькую правду:
— Тебе придется нелегко. Это замедлит прогресс: с рукой в гипсе тебе будет сложнее поддерживать равновесие. На восстановление навыков ходьбы потребуется дополнительное время, но, занимаясь физиотерапией и не забывая о терпении, ты добьешься успеха.
Я усаживаюсь поглубже в кресло, чтобы как-то примостить свой чертов гипс.
Доктор Теодор продолжает:
— Я рекомендовал Трейси снова нанять круглосуточных сиделок. На этот раз ненадолго, просто пока ты не сможешь безопасно двигаться, с учетом сломанной руки. И теперь тебе ни в коем случае нельзя
