семьи. Зато вся остальная территория была абсолютно доступна, а это ни много ни мало: оружейные комнаты, тренировочные залы, библиотека, розарий, зал совещаний, императорский парк, астрономическая башня, музей, галерея искусств, тронный зал – и многое другое. Своего рода «день открытых дверей» для избранных.
Бальный зал расширили с помощью магии пространства, из-за чего он стал огромным. Сводчатый полоток был таким высоким, что создавалось впечатление, будто его и вовсе нет. Откуда-то сверху сыпались зачарованные лепестки роз, которые исчезали, не достигая гостей. Над головой висели гирлянды из лунных цветов. Их белые бутоны, похожие на лилии, распускаются только раз в год – в праздник Трех Лун. Растут они на черных деревьях лейв, которые выглядят мертвыми и словно покрытыми сажей: черный тонкий ствол, черные ветки без листьев. И только раз в год на этих голых ветках распускаются прекрасные цветы с белыми лепестками.
Стены зала были обтянуты фиолетовым шелком, поверх которых размещались несколько темно-синих полотен с гербом Империи и вышитыми серебряными праздничными изображениями в виде трех обликов луны. Вдоль стен стояли обитые черным бархатом диванчики на серебряных ножках в виде лап кота Шоти. Рядом – столики с напитками. Официанты в праздничных ливреях разливали в бокалы вино и лимонад, которые разносили по залу на подносах вместе с легкими закусками.
Я поймал себя на мысли, что ищу взглядом Эйлиин.
Проклятье. Зачем я это делаю? Неужели так сложно контролировать собственные глаза? Неужели так сложно просто выкинуть ее из головы? Хотя бы на время.
Сознания коснулась знакомая теплая волна. Это «Око Черного Дракона» говорило о том, что девушка была где-то рядом. Я моментально отыскал ее в толпе взглядом и ощутил удивительный трепет.
– Ты посмотри на него! – раздался рядом полный яда голос. – Неплохо принарядился.
– Что ты тут делаешь, Райндхард? – поинтересовался я без особого воодушевления.
– Как это что? Я, вообще-то, гвоздь сегодняшней программы. Но подробности узнаешь позже. Обещаю, ты будешь в восторге.
– Каждый раз, когда ты так говоришь, все заканчивается катастрофой. – Я обернулся, мрачно посмотрев на собеседника.
– Так в этом весь смысл. – Он улыбнулся, и эта улыбка была похожа на оскал. Его золотые глаза сверкали, как драгоценные камни на свету. В них плескались веселье и предвкушение.
К моему удивлению, Райндхард выглядел до крайности непривычно. Неизменная плотная куртка с кожаными вставками сменилась на короткий камзол со смещенной застежкой на серебряных пуговицах по краю борта. Его ткань была такой черной, словно ее соткали из ночного неба. Высокий воротник-стойка был расшит серебряными узорами. Поперек корпуса надета праздничная фиолетовая лента с вышитыми на ней традиционными знаками луны. Но самым примечательным было то, что на его голове не было пресловутого капюшона. Это обескураживало. Его серые волосы были уложены слегка небрежно, но выглядели при этом элегантно.
– На что это ты уставился? – поинтересовался он.
– Да так, – пожал плечами я. – Просто подумал, что впервые за тринадцать лет увидел тебя без капюшона.
– И что ты надеялся увидеть?
– Не знаю. Рога? Шипы? Голый череп? Зияющую дыру? Глаза на затылке? Да что угодно, лишь бы ты не выглядел нормальным.
Райндхард запрокинул голову и расхохотался.
– Прости, что не оправдал твоих ожиданий. – Он взял бокал вина с подноса проходящего мимо официанта и сделал глоток. – Уже видел нашу маленькую гончую?
В его словах скользила насмешка. Я раздраженно отвернулся.
– Потанцуй с ней. Возможно, однажды ты пожалеешь, что не сделал этого сегодня.
В его глазах проскользнула грусть и тут же исчезла. Я даже подумал, что мне показалось.
– Развлекайся, забытый принц. – Райндхард подмигнул мне и исчез в толпе.
А я почувствовал зов метки жертвы.
Началось.
Эйлиин
В бальной зале было так людно, что мне стало трудно дышать, несмотря на прохладу и хорошую вентиляцию. Но казалось, что подобные трудности испытываю только я.
Блэр как ни в чем не бывало порхала по залу, приветствуя знакомых, принимая комплименты и перекидываясь шутками. Она делала это так непринужденно, словно бал был в ее честь. Большая часть друзей Блэр представляла из себя тот тип личностей, от которых веяло напыщенным самомнением, как тошнотворными духами. Стоя рядом с такими, даже чувствуешь себя мерзко. Как с ними вообще можно хоть о чем-то говорить?
Эмоджин ушла к своим подругам, которые выглядели так же странно, как она. Одна была болотной ведьмой, об этом говорили ее темно-зеленая кожа и длинный крючковатый, как орлиный клюв, нос. Синее платье было похоже на изодранную тряпку. В качестве украшений к нему крепились мох, грибы и светлячки. В черные волосы вплетена рыболовная сеть с висящими на ней многочисленными серебряными крючками. Шею женщины украшал кулон в виде луны. Причем такой внушительный, что я не представляла, как она выдерживала такой вес. Вторая странная подруга была из волшебного народа. Ее фиолетовая кожа, растертая синими блестками, отливала перламутром и смахивала на черничный молочный коктейль, который продавали в лавках фей на центральной торговой площади. Белоснежные волосы напоминали сахарную вату, усыпанную конфетти. Платье не было похоже на платье. Оно напоминало смятую бумагу, которую макнули в клей, а затем опустили в разноцветные перья. В общем, выглядела эта троица довольно эксцентрично. Собственно, меньшего от Эмоджин я и не ожидала.
Вечер обещал быть катастрофически скучным. Я стояла за спиной отца, пока они с мамой вели непринужденную беседу с семейной парой, фамилии и титулы которых не отложились в моей памяти. Их сынок-подросток, ничуть не смущаясь колоссальной разницы в возрасте, не сводил с меня нахального взгляда. Такого откровенного и мерзкого, как ползущий по коже слизняк. Казалось, еще чуть-чуть, и меня стошнит на его дорогие ботинки. Самым страшным было то, что мой коронный злобный взгляд, который обычно отпугивает людей, с этим типом не работал. Это вызывало глухую ярость.
Желание покинуть этот праздник жизни с каждой минутой росло и становилось нестерпимым, как зуд. Я чувствовала себя загнанной в ловушку. Запертой в клетку. Посаженной на цепь. Мне было некомфортно в этом обществе, в этом зале, в этой компании. Еще немного, и я взвою. Раздражало буквально все: фальшивые улыбки окружающих, наигранный интерес на скучных лицах, неестественный смех, необходимость поддерживать диалог.
Наплевав на все, я скользнула тенью к стене. Медленно петляя между гостями, направилась к столу с напитками. Во мне полыхала такая злоба, что в горле пересохло.
Стянув со стола холодный бокал, сделала глоток. На губах и языке заиграл вкус клубники. Я сладко зажмурилась и выдохнула. Затем подошла к столу с огромным тортом. Взяв тарелку с отрезанным кусочком, начала его медленно поедать и осторожно осматриваться,
