посмотрели на Рифера, а тот, допив чай, поднялся и хмуро бросил:
— Спрашивайте у Лайры.
С тех пор мы почти не разговаривали. Рифер держался отстранённо, а я после нескольких неудачных попыток помириться плюнула на это дело и решила: хватит! Виноватой я себя не чувствовала. Если кто и должен стыдиться своих поступков, так это Рифер.
Прогнозы Бриана подтвердились — Стейрод в академию так больше и не вернулся. Что с ним стало, я не знала. Понятное дело, что ничего хорошего, но, может, жив хотя бы... Несмотря на все усилия и мысленные установки, никак не получалось вымарать его из своих воспоминаний. Я продолжала переживать о судьбе этого злыдня.
Как и предсказывал мэтр Орвен, рана зажила очень быстро. Уже через неделю я возобновила тренировки с Вейнандом и Дермонтом, усердно занималась с Вентурой, старалась быть лучшей в классе Имады.
Теперь на уроки по хроновой магии частенько захаживал Рейдмар Горн. Он хроновиком не был, зато оказался умельцем во всём остальном. Стихийный чары и телекинез давались ему, казалось, без малейших усилий, а теперь ещё он должен был научиться чувствовать мою силу. Улавливать до доли секунды появление первых хроновых искажений и, в отличие ото всех остальных, превращающихся в пленников этих мгновений, когда время, вместо того чтобы идти вперёд, начинает стремительный обратный отсчёт, он, наоборот, должен был действовать.
К концу каждого урока Горн выглядел так, словно с первыми лучами и до самого заката полол грядки. Ну или несколько часов кряду сражался с оборотниками... Я тоже чувствовала усталость, но не такую, чтобы ноги подкашивались, а мой... хм, напарник действительно едва на ногах держался.
— Ты даже не представляешь, как это сложно — использовать во время хроновых искажений силу, — признался он в конце очередного урока. — Каждый раз я чувствую себя насекомым в смоле и одновременно марионеткой на ниточках. Всё моё естество жаждет подчиниться твоей магии, и приходится сопротивляться.
— Но что именно ты должен будешь сделать во Флаосе? — задала я вопрос, вот уже которую неделю не дававший покоя.
Мы как-то незаметно отбросили формальности и, когда рядом не было Вентуры и других преподавателей, говорили без полагающихся по этикету любезностей.
Горн, которого я решила после заутреннего урока проводить до ворот, замедлил шаг, а после, остановившись, внимательно посмотрел мне в глаза:
— Скоро его величество пригласит тебя к себе и всё расскажет.
— Но почему ты не можешь мне рассказать? Или Вентура... Такое ощущение, что о задании знают все, кроме меня! — не сдержавшись, фыркнула я.
Горн чуть заметно усмехнулся, а подавшись ко мне, прошептал... почему-то на ухо:
— Мы люди подневольные, шиари Ноэро. Нам приказывают — мы выполняем. Великий хочет сам с тобой поговорить, а мы не хотим навлечь на себя тень его недовольства. Но... — Голос стал мягче, вкрадчивее, обволакивая теплотой, как догорающее в камине пламя. — Я рад, что благодаря этому заданию мы с тобой познакомились. Уверен, Лайра, из нас получится отличная команда, — добавил он и неожиданно коснулся моей щеки, медленно проведя по коже большим пальцем. Прошептал хрипло: — Снежинка...
Я кашлянула, неловко опуская взгляд, и тут же отпрянула от Горна, заметив, как по заиндевевшей дорожке к нам направляется мой наставник, не то злой, не то чем-то раздосадованный.
Стоило генералу приблизиться, как стало ясно, что я ошибалась. Какое там раздосадованный... Вейнанд Эскорн был в ярости! Именно она, звериная ярость, читалась в его грозовом взгляде, в резких, хищно заострившихся чертах лица.
— Генерал Горн...
— Генерал Эскорн...
И обмен приветствиями, и обмен взглядами больше походили на разминку перед кровавой схваткой. Настроение у моего напарника явно испортилось, когда увидел моего наставника. А когда оборотник тихо, но резко бросил:
— Не стоило вам её касаться, — Горн, не сдержавшись, поморщился.
— Вам это не нравится?
— Это может не понравиться нашему императору, — ледяно парировал Вейнанд. — Ваши заигрывания явно лишние. Вы забываетесь, — сказал он с нажимом.
Я стояла рядом и думала о том, что лучше бы не провожала. Надеялась разузнать о грядущем задании, а вместо этого оказалась виновницей непонятной свары.
Горн шагнул к оборотнику, давая понять, что угрозой не впечатлился.
— Где вы видели заигрывания, генерал? Мы с шиари Ноэро просто прощались... И, как я успел заметить, его величество достаточно спокойно относится к тому, что его чаровницу окружают мужчины. Вы тому яркий пример. Он ведь разрешил вам с Лайрой совместные занятия и почему-то не считает их личными.
— Наверное, потому, что они Лайре необходимы. И он знает, что я не забудусь и не позволю себе лишнего, — глядя военному в глаза, всё так же холодно сказал генерал.
— Вы так уверены в своей силе воли? — усмехнулся Рейдмар.
А я вспыхнула. Ведут себя так, словно я джар, всё ещё целый и невредимый, но шкуру которого они почему-то уже с упоением делят.
— В себе я уверен. Чего не могу сказать о вас, Рейдмар.
— И наверное, поэтому ведёте себя сейчас, как задиристый мальчишка, — продолжал ёрничать генерал номер два. — Закатили истерику из-за одного невинного прикосновения. Я бы на месте Великого...
Глаза Вейнанда недобро сузились, а пальцы правой руки и вовсе сжались в кулак. Хорошо хоть было раннее утро, и ни одному кадету, кроме меня, глупой, не пришло в голову с утра пораньше гулять по промёрзшим дорожкам перед замком. Не хватало здесь только любопытных зевак. Разве что стоявшие у ворот дежурные... Дуэт из старшекурсников пристально следил за «общением» генералов. Слышать не слышали, о чём те говорили, но по выражению лиц военных было легко догадаться, что между ними что-то происходит.
В попытке прервать это что-то я вклинилась между ними и тихо, но резко проговорила:
— Я всё ещё здесь, если вы не заметили. Генерал Эскорн, меня не надо защищать. У меня есть своя голова на плечах. Генерал Горн, мы всего лишь напарники. Вернее, в скором времени ими станем. Будь я мужчиной, вы бы не стали смахивать никакие снежинки с моего лица. Вот больше и не смахивайте. И, — я недовольно оглядела обоих, — вы оба сейчас ведёте себя как задиристые мальчишки. В моей жизни и так уже есть один вздорный мальчишка — мой брат. Других мне не надо. До свиданья!
Высказав всё, что так хотелось высказать, я с чувством облегчения (но всё ещё недовольная их поведением) развернулась и направилась
