Пролог
— Неужели ни одна не подходит?! — бушевал новоиспеченный император, заставляя свою двоюродную бабку нервно дрожать под его тяжелым взглядом.
— Ни одна из дочерей благородных семейств не сможет обеспечить Вас потомством с магическим даром, — в который раз подтвердила пожилая женщина.
Мужчина застыл в раздумьях, и вместе с ним, казалось, замерло время. Спустя минуту прозвучал мрачный приказ:
— Проверьте еще раз.
— Помилуйте, Ваше Величество, — взмолилась бабка, — мы всех десять раз по кругу проверили. У девушек уже не осталось целых пальчиков, чтобы кровь из них изъять…
— Так из пятки берите! — снова взвился император.
— Мы можем хоть всю кровушку им пустить, но это ничего не изменит, — примирительно заговорила женщина. — Вам следует взять в жены одну из дочерей импер… покойного императора. Такой союз укрепит Вашу власть.
— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, — прошипел внучатый племянник. — Я же сам объявил их незаконнорожденным и казнил мать-императрицу за измену мужу. Как раз на основе того, что в ее детях нет магии, а она должна быть в императорских отпрысках. А тут ты мне заявляешь, что я и сам не могу произвести на свет ребенка с даром, поскольку для этого во всей Империи не найдется подходящей женщины!
— Магия в нашем мире иссякает, — печально проговорила старуха. — Это все плод многовековых деяний правителей, собравших все колдовство в руках благородных семейств.
Внук задумчиво покачал головой, нехотя соглашаясь с ее доводами. А затем вдруг просиял:
— Может быть, волшебство на нашей земле и вырождается, но зато в других мирах оно процветает, ведь так?
— Верно, — насторожено ответила женщина, — вот только ни мне, ни Вам, Ваше Величество, туда не попасть.
— Так нам и не надо! — восторженно воскликнул император. — Пусть подходящих девиц приведут сюда, а я уж присмотрюсь, выберу, которая получше… Все же жениться собираюсь.
— То бишь Вы хотите устроить состязание невест? — опешила старуха.
Чрезвычайно довольный собой внук победно кивнул.
— Как же Вы их сюда приманите?
— Это уже не твоя забота, — отмахнулся император, — ты главное приготовь здесь все для их встречи. Я же только тебе, тетушка, и могу доверять — вся дворцовая прислуга меня узурпатором считает и волком смотрит…
Пожилая женщина подобострастно закивала. Конечно, она поможет дитятке. Кто ж, как не она? Он же ей как родной — своих-то детей не имела. Ведь это она ему, черноглазому, помогла трон заполучить, как только испустил дух его самодержавный дядька по материнской линии. Это она старательно распускала слухи о распутной натуре убиенной императрицы. Все сделала, чтобы внучок считался законным наследником. И если хочет он жену невесть откуда приволочь, так тому и быть. Да хоть целый гарем, как у вождей дикий племен! Лишь бы счастлив был.
Глава 1
Я сидела на скале над бушующим морем, шмыгала носом и размазывала по лицу горькие слезы. А ведь обещала себе, что больше не буду плакать, кто бы что ни наговорил. Только вот от него не ожидала, и оттого мне так горестно и обидно. Я же его… А он… Подсохшие было слезы заструись по щекам с новой силой, и я крепко зажмурилась, пытаясь их сдержать.
Это все проклятье мое виновато! Есть у меня дар — будь он неладен! — ежели кто обо мне гадости за спиной говорит или худое затевает, я обязательно подслушаю. И всегда абсолютно случайно! За неполные девятнадцать лет я такого о себе наслушалась, что впору с этой самой скалы и сигануть.
Всех подруг растеряла, но оставался у меня один верный доброжелатель — Николас, сын местного градоначальника. Он же моя тайная любовь еще с детства, хоть и старше меня почти на пять лет. Ох, как трепетало мое влюбленное сердце при виде прекрасной картины: отважный черноволосый красавец под белым парусом, уходящий в долгое плаванье. Я и с морем украдкой договорилась, чтобы берегло его и на наш остров неизменно возвращало.
Даже думала, что нравлюсь ему. Бывало, подхватит мою корзину с овощами, что с рынка несу, мол, «негоже девушкам тяжести носить». Домой проводит, по дороге истории смешные рассказывает, а затем посмотрит, как я смеюсь, и сам так заулыбается… Ох, сердце мое глупое!
В тот день наказала мне Агафья чуть не полрынка скупить, а ведь знала, злюка, что за раз самой точно все не унести. Вот так и размышляла я, стоя среди торговых рядов, что лучше: дважды домой и назад сбегать или потратить личные сбережения на носильщика. И тут, казалось, удача — совсем рядом Николас с Ефимом, кузнечим подмастерьем, фрукты грызут да о чем-то беседуют. Я набралась смелости и пошла просить их помощи, но застыла за спиной своего возлюбленного, не успев открыть рот.
— Да сдалась тебе эта Варька, — увещевал друга Николас, — она же без роду и племени! Да и Агафья, небось, откуп за нее стребует. Ты же не хочешь все, что своим потом заработал, за девицу беспородную отдать?
Я задохнулась от обиды, так и застыв на месте. Парни же то ли вздох мой услышали, то ли взгляд почувствовали, но обернулись оба. Ефим выглядел растерянным и привычно покраснел, как и всегда при нашей встрече. А Николас передернулся, будто не стояла я, аки статуя, вытаращив на него глаза, а кричала и топала ногами. Все так же молча я попятилась назад, а он потянулся ко мне рукой, словно хотел удержать и тихо выдохнул:
— Варька…
Сил смотреть на него больше не было. Я развернулась и помчалась прочь, на ходу перепрыгивая чьи-то сумки и огибая прилавки. Предательские слезы брызнули из глаз, затуманивая взгляд, но я не остановилась и не обернулась. Без того знала, что бывший приятель кинулся следом, о чем сообщал приближающийся окрик «Варвара!». Я успела выскочить с рыночной площади прежде, чем он меня нагнал, и скрылась в узких мощеных улочках. Отдышалась, прислонившись к прохладной стене, и побрела к морю — моему единственному настоящему другу.
Почему-то подумалось, что меня ведь могли назвать, скажем, Пандорой или Дионисией, но обозвали Варварой, то есть чужестранкой. Наверное, чтобы всю жизнь мне напоминать, что я здесь чужачка «без роду и племени».
Разве повинна я в том, что меня на этот остров море принесло? Я тогда не то, что говорить, ходить-то толком не умела. Судачили, что в страшной буре затонуло большое торговое судно, да только я одна и выжила.
Ворчливая Агафья меня тогда к себе взяла. Ей-то что? Когда своих детей шестеро и еще трое приемышей, то девчушкой больше, али меньше, — не все ли равно? А вот пара рук в большом хозяйстве лишней не бывает.
Вообще-то, неплохая она, благодетельница моя. Просто доброй быть разучилась, ибо каждый день забот полон рот. Прикрикнуть могла, пальцем пригрозить, но никогда всерьез не порола, следила всегда, чтобы я сытая да мытая была. Наставляла, чтобы прилежно училась и с дурными людьми не водилась. Вот только дочкой меня никогда не звала, сказок не рассказывала, спать не укладывала. И детки ее не забывали мне напоминать, что не сестра я им, а так — подкидыш.
