глыбы незримо давят. Впрочем, именно такая атмосфера и должна быть на кладбище. В склепе пусто, не считая возвышения по центру. На каменной столешнице установлены один единственный непомерно широкий саркофаг.
Лайс сдвигает крышку.
– А-апчихи! – вырывается у меня.
Вздрогнув, Лайс оборачивается.
– Ирэн…, – в голосе сквозит растерянность.
– Пчих, – повторяю я и прячу нос в салфетку.
– Вы простыли, вы слишком легко одеты…
– Ты легче, – возражаю я и отступаю, чтобы Лайс мог пройти.
Он возвращается на улицу, подхватывает герцогиню на руки и поясняет для меня:
– Традиционно, когда кто-то из супругов уходит, саркофаг готовят для двоих, и тот, кто ушёл первым, ждёт свою пару.
– Жутковато, – признаю я.
Страшно подумать, в каком состоянии тело в саркофаге. Тревожить и открывать на всеобщее обозрение… Но, как водится, в каждой избушке свои погремушки. Я читала и про куда более странные традиции. Например, про фестиваль Манене, на котором покойных переодевают в новую одежду.
Лайс вносит герцогиню в склеп. Я настраиваясь на неприятное зрелище и захожу следом, но реальность оказывается лучше, чем я ожидала. Покойный герцог облачён в мундир, на ногах лакированные сапоги, и выглядят они новенькими. Кисти рук скрыты перчатками, и только лицо… Тело не испортилось, а мумифицировалось, плоть ссохлась, потемнела, но в целом… ничего особенно жуткого и нет, даже какого-то специфичного запаха не чувствуется.
Плавно опустив герцогиню в саркофаг, Лайс поправляет подол её платья, сетку вуали, и в последнюю очередь складывает её руки под грудью. Я отмечаю, что на герцогине тоже перчатки, но если у покойного герцога они белые, то у неё – чёрные.
Лайс распрямляется, отступает на шаг.
Судя по эмоциям, которые я улавливаю по нашей связи, он прощается.
Молчание затягивается, и я не решаюсь нарушить тишину, лишь тихонько вытираю нос салфеткой. Меня уже потряхивает, а скоро вообще начну зубами стучать.
Лайс что-то беззвучно шепчет. Слова молитвы? Возможно…
– Прими, Вечный океан, душу, – чуть громче произносит он, возвращается к саркофагу и задвигает крышку, а перед этим извлекает из платка кристалл и возлагает на грудь герцогини.
Из склепа он выходит настолько быстро, что, кажется, сбегает. Я стараюсь не отстать. На улице Лайс глубоко вдыхает холодный воздух, замирает, но как только я протягиваю руку, чтобы коснуться уже привычным жестом его плеча, встряхивается, запирает склеп.
– Как ты? – спрашиваю я. Дурацкий вопрос.
– Справлюсь.
– Я знаю.
Лайс притягивает меня к себе.
– Спасибо, что проводили, майя.
Опять на “вы”? Я не понимаю, по какому принципу Лайс перепрыгивает с одного обращения на другое. Кстати, “спасибо, что проводила” в каком смысле? Что пошла с ним или что отдала последние почести покойной? Но цепляться с пустыми вопросами не к месту, и я лишь скупо улыбаюсь:
– Как могло быть иначе?
Мы идём по тропе обратно к дому, и чем ближе мы подходим, тем лучше Лайс себя чувствует. Он оживает буквально на глазах.
– Прости, – извиняется он.
Снова на “ты”.
Я собираюсь ответить, но нам навстречу с визгом вылетает Жутик:
– Ма-а-а! Па-а-а! Куда вы ушли?! – бросается он к нам.
Отвечает Лайс:
– Прогулялись.
– Но в той стороне совсем скучно.
Лайс сажает Жутика себе на плечо:
– Поэтому мы и возвращаемся.
– У-у-у-у…
Покосившись на меня, Лайс встревоженно хмурится. И именно в этот момент я оглушительно чихаю. Лайс мрачнеет.
– Ма-а? – удивляется Жутик.
– Кажется, я простыла, – шмыгаю я носом.
Лайс прибавляет шагу, но тотчас подстраивается под удобный мне темп.
Мы возвращаемся в дом, только вот теплее от этого не становится. Зато за время нашего отсутствия снег раскис, на полу огромные лужи. Вода взбаламутила грязь, окончательно испортив вид, и я задумываюсь, сколько служанок потребуется нанять, чтобы всё отмыть. Лучше создать и запатентовать моющий пылесос на магической тяге. Если снять на зеркалис кадры “до” и “после” отбоя от клиентов не будет.
Хах, о чём я думаю?
Мы поднимаемся наверх. И на этот раз, наконец-то в жилую часть. Лайс открывает дверь, пропускает меня в спальню.
А в спальне меня ждёт сюрприз.
Глава 20
Привыкнув воспринимать Лайса мрачным гордецом-одиночкой или, в последнее время, галантным кавалером, я совершенно не ожидала, что он на моих глазах превратится в заботливую няню. Едва мы переступаем порог спальни, Лайс врубает магические обогреватели. Не дав мне опомниться, отбирает пальто, и мгновение спустя я оказываюсь в кровати под одеялом, а Лайс уже накидывает сверху меховое покрывало.
– Сейчас заварю чаю, – обещает он.
– А-апчихи! Со мной всё в порядке… будет.
Лайс снимает Жутика с плеча и пересаживает на подушки рядом со мной.
– Сейчас принесу, – повторяет он самым суровым тоном, какой я от него слышала.
Да уж, упёрся… Я не пытаюсь переубедить, что забота излишня. Едва Лайс уходит, я тотчас выпутываюсь из-под покрывала – слишком жарко. Комната стремительно превращается в духовку, зажариться ни малейшего желания. Я возвращаю обогреватели к нормальной работе, но вот тёплую шаль себе на плечи накидываю и бескультурно забираюсь в кресло с ногами.
Жутик весело прыгает по подушкам. Может, его переименовать в Попрыгунчик? Эм… не-ет, он у нас Жутя. И если порвёт подушки и засыплет спальню перьями и пухом только подтвердит правильность своего имени. Но я не вмешиваюсь, наоборот, убедившись, что он сам себя прекрасно развлекает, я утыкаюсь в зеркалис. Как я сразу не сообразила, что через зеркалис можно связаться с Академией? Привыкла, что с зеркалиса я общаюсь как Леди-Маска. Конечно, чтобы связаться придётся раскрыться, а я не хочу. Только вот ситуация не та, чтобы ставить на первый план свои хотелки.
Может, у Лайса есть при себе?
И с планами на завтра я, похоже, пролетаю…
А-апчихи! Чуть зеркалис не выронила!
Я оглядываюсь на дверь – мне кажется, или Лайса нет подозрительно долго? Стоило подумать, дверь открывается, и Лайс вносит поднос. Не увидев мне на кровати, он замирает.
– А-ачихи.
– Ирэн, – с укоризной выдыхает он.
– Тепловой удар не пошёл бы мне на пользу, – наставительно заявляю я и демонстрирую зеркалис. – Мы можем вызвать помощь.
Лайс отводит взгляд.
Я прищуриваюсь.
Даже Жутик замечает, что что-то не так и затихает.
– Арку можно восстановить только с нашей стороны, – поясняет Лайс.
– И что? До нас могут добраться по морю или по суше… Что? – его реакция мне настолько не нравится, что я выбираюсь из кресла и бережно откладываю зеркалис на сиденье, а сама подхожу на расстояние шага, всматриваюсь в лицо.
Поднос до сих пор у Лайса в руках. Я отбираю и опускаю на ближайшую тумбочку.
– Поломка арки – это внутренняя
