в таком буране...
...В этот час блиндаж жил своей обычной жизнью. Два бойца находились на посту, зорко следя за противником, остальные отдыхали. Новый командир отделения, ветеран полка, Михаил Бардыбаев сидел рядом с Уметбаем Саржибаевым, и они вполголоса распевали степные песни. Андрей Семячкин что-то оживленно рассказывал, хотя никто его и не слушал. Сергей Гнедков вчера в заброшенной школе нашел старую книгу и сейчас с увлечением читал ее. Мрачный и немногословный Петр Копылов лежал, заложив руки под голову.
Матросов и Габдурахманов увлеклись игрой в шахматы. Над фигурами Рашита нависла страшная угроза: мат через два хода. И в эту минуту за дверью послышались чьи-то шаги. Первым встревожился командир отделения. Быстро откинув плащ-палатку, он выглянул наружу и крикнул:
— Встать! Командир полка!
Рашит левой рукой сгреб все фигуры и опрокинул шахматную доску. Саша незаметно толкнул на доску вещевой мешок. Все поднялись по команде «смирно». Слабый свет железной печки тускло освещал взволнованные лица солдат.
— Здравствуйте, автоматчики, — приветливо поздоровался Гаркуша.
— Здравия желаем, товарищ подполковник!
— Вольно. Как поживаем?
— Жить можно, товарищ подполковник, — ответил за всех Бардыбаев. — Только вот давно картошки не видим.
Гаркуша расстегнул шинель, оглядел блиндаж.
— Уютно тут у вас, а на улице буран, война... — И почему-то эти слова показались всем выговором. — Значит, по свежему картофелю истосковались?
Глаза командира вдруг остановились на шахматной доске.
— Кто же под носом у немцев в шахматы резвится?
Все смущенно опустили головы. «На самом деле, война идет, а мы в шахматы», — подумал Матросов.
Если бы в эту минуту солдаты подняли головы, они увидели бы на лице командира улыбку.
«Неужели на фронте нельзя поиграть в шахматы? Неужели только воевать, атаковать, мерзнуть, отбиваться?» — рассуждал про себя Рашит.
Пауза затянулась. Тогда Гаркуша спросил вторично:
— Выходит, никто не играет?
Александр Матросов сделал шаг вперед и виновато ответил:
— Я играю, товарищ подполковник.
Все с облегчением взглянули на командира.
— Почему я вас не знаю? — спросил Гаркуша, обращаясь к Матросову.
Ответил Бардыбаев:
— Он из маршевой роты. Всего неделя как у нас...
— Фамилия?
— Матросов.
— Из Краснохолмского училища?
— Так точно, товарищ подполковник.
Пока Гаркуша разговаривал с бойцами, Папазян успел снять с себя вещевой мешок, подбросить в печку дров. Гаркуша сел на скамейку — земляной выступ, оставленный солдатами при устройстве блиндажа, — не спеша вынул знаменитую на весь полк трубку и закурил. Неожиданно скомандовал:
— Собрать шахматы!
Саша кинулся исполнять приказание. Отбросив в сторону вещевой мешок, он собрал все фигуры и вопросительно взглянул на Гаркушу. Если бы в эту минуту командир приказал бросить деревянные фигуры в печку, Саша сделал бы и это: настолько он чувствовал себя виноватым.
— Расставить!
Матросов поставил доску на патронный ящик, расставил фигуры. Бойцы безмолвно следили за этой немой сценой, гадая, чем она кончится.
— Ну, что же, попробуем кто кого?
У всех точно гора упала с плеч, бойцы заулыбались. Рашит даже рискнул пошутить:
— Товарищ подполковник, вы осторожнее с ним, он тут всех нас бьет.
Матросов не ожидал, что дело обернется таким образом. За последние несколько минут он сильно переволновался, поэтому не сумел сосредоточиться и уже в начале игры допустил грубую ошибку, подставив слона под удар пешки. Рашит не выдержал и упрекнул его:
— Вот так зевок!
Матросов, понимая, что потеряв слона, бессмысленно продолжать игру, встал:
— Товарищ подполковник, я сдаюсь, — проговорил он смущенно.
Командир полка нахмурил брови:
— Что значит «сдаюсь»? В моем полку солдат осмеливается произносить это слово? — и после паузы добавил: — Прощаю только потому, что новичок. Садись, продолжай до последней возможности.
Матросов все равно проиграл. Когда белый король оказался между ладьей и ферзем черных, все замолчали. Молчал и победитель, сосредоточенно разглядывая того самого белого слона, падение которого решило исход игры. Деревянная фигура будто застряла между пальцев командира полка.
Вдруг Гаркуша спросил:
— Вы, Матросов, еще ни разу не встречали врага с глазу на глаз?
— Не приходилось, товарищ подполковник, — просто ответил Саша.
Над блиндажом рычал ветер, загоняя обратно в трубу дым. Гаркуша курил, посматривая на разбросанные шахматные фигуры.
— Так вот, с ним следует биться до последней возможности... — повторил он, словно, продолжая думать о шахматах.
Командир полка не мог сказать, что полк вскоре начнет наступление на укрепрайон противника. Сколько раз он направлял бойцов в атаку, сколько раз встречи перед боем оказывались последними встречами. И сейчас, разглядывая сосредоточенные лица солдат, Гаркуша подумал: «Может, нам и не удастся встретиться вот так, за шахматами...» Но он постарался быстрее отогнать эту мысль. Поднялся и проговорил:
— Пока не занесло дверь, надо идти. Кажется, буран немного стих.
Командир наклонил голову, чтобы при выходе не задеть невысокие своды блиндажа. В это время к нему смущенно обратился Габдурахманов:
— Товарищ подполковник, вы уносите белого слона.
Гаркуша пошарил в кармане, возвратил шахматную фигуру и шутливо напомнил:
— Возьмите, Матросов, своего слона. Никогда так дешево не уступайте его. Не положено гвардейцу.
После ухода командира полка Рашит обидчиво сказал:
— Ай-ай, оплошал, Саша. Зачем проиграл?
Матросов улыбнулся, ничего не ответил и бросился на кучу соломы. В yшаx его до сих пор звучали слова командира полка: «Прощаю только потому, что новичок».
...На рассвете получили приказ сосредоточиться за кустарником, в лощине. Двигались молча, команды подавались полушепотом. Все помнили приказ командира полка: «Ударить внезапно». Каждый раз, как ночь прорезалась ползущей по небу ракетой, солдаты оказывались в объятиях рыхлого снега. На рубежи атаки выдвигались и остальные роты, готовясь к одновременному удару.
Лежать на снегу было холодно. Бардыбаев обратился к солдатам:
— Разрешаю курить, но осторожно.
Несколько бойцов накрыли себя плащ-палаткой и лежа закурили.
Бардыбаев подошел к Матросову.
— Эх и горе же мне с вами, — проговорил он, неодобрительно разглядывая полусогнувшуюся фигуру солдата. — Разве так окапываются? Солдат должен уметь с удобством располагаться на отдых.
— Тут не до удобств, лишь бы не окоченеть до начала атаки, — подал голос Рашит.
— Окапываться глубже, чтобы ветер не брал! — приказал Бардыбаев. — Вещевой мешок пока можно снять, подложить под голову. Ложитесь в один окоп, будет теплее.
Что такое настоящая солдатская жизнь?
Она начинается не тогда, когда новобранец впервые приходит в казарму, и не тогда, когда он проходит учебу вдали от фронта. Даже тот, кого везет военный эшелон,
