сделала приглашающий жест... Бран проверил меч в ножнах и двинулся вниз. Спускаясь в таинственную глубину, он неожиданно заметил, как что-то заслонило ему свет. На какой-то миг он успел решить, что это Атла перекрыла ему выход. Потом сообразил, что она просто спускалась следом за ним.
Спуск оказался не особенно долгим; Бран даже не ожидал, что так скоро коснется ногой твердого каменного пола. Атла спрыгнула следом и встала рядом с ним в круге мутного света. Бран попытался разглядеть пределы пещеры, в которую они попали, но так и не смог.
— Многие пещеры в здешних холмах, — сказала ему Атла, — суть лишь преддверия величественных подземных залов, таящихся в глубине. Точно так же, как слова и деяния людей — всего лишь бледные намеки на темные бездны, сокрытые в тайных уголках душ...
Ее голос был странно тих и ничтожен в пространстве громадного помещения.
Бран неожиданно приметил некое движение кругом себя в темноте. Отовсюду доносился тихий крадущийся шорох, но совсем не такой, какой производят человеческие шаги. Потом во мраке начали мерцать и вспыхивать огнистые искорки света, плававшие туда и сюда, подобно ночным светлякам. Все ближе и ближе придвигались они, чтобы наконец окружить Брана и его спутницу сплошным полумесяцем. А за ними колебалось и перетекало сущее море огоньков, столь обширное, что самые дальние казались едва заметными точками света. Бран знал, что это было такое. Это смотрели на него из темноты раскосые глаза невероятных существ, явившихся к нему в таком количестве, что сознание поистине отказывалось постигнуть.
В равной степени невозможно было и представить себе размеры подземных пустот, способных вместить подобное сборище.
Оказавшись лицом к лицу со своими старинными недругами, Бран, к собственному удивлению, не испытал страха. То есть он явственно ощущал волны чудовищной угрозы, исходившей со всех сторон, волны нечеловеческой ненависти, сулившей непредставимые опасности для тела, разума и души. Бран был не просто уроженцем менее древнего племени, он был вождем и оттого особенно остро осознавал весь ужас своего положения. Но Страха по-прежнему не было, хоть он и понимал, что стоял лицом к лицу с самым худшим кошмаром пиктских легенд. Только кровь бешеными толчками мчалась по жилам, но это опять-таки было возбуждение схватки, а не испуг.
— Они знают, что Камень у тебя, вождь, — сказала ему Атла. Он знал, что она очень боялась, и чувствовал, каким усилием она сдерживала крупную дрожь тела. Однако в голосе женщины не было ни намека на страх. — Тебе грозит большая опасность, — продолжала она. — Они с давних времен помнят деяния твоих предков... о да, Они еще не забыли тех дней, когда Их пращуры были людьми! Я не в силах спасти тебя. Если ты оплошаешь, мы оба умрем, и притом такой смертью, какой ни один человек не умирал уже много столетий. Говори с Ними, если желаешь. Они поймут твою речь, другое дело, что ты вряд ли сможешь понять Их язык... Но поможет ли тебе это? Ты — человек. И притом пикт!
Выслушав ее, Бран засмеялся. И таков был его смех, что сдвинувшееся кольцо огней подалось прочь. Он вытащил из ножен меч; сталь скрежетнула, издав звук, от которого холод проникал в душу. Бран прислонился спиной к каменной стене (надеясь про себя, что она окажется сплошной и прочной). Он встал лицом туда, откуда придвигались светящиеся глаза: в правой руке меч, в левой — верный кинжал. И опять засмеялся. Так взлаивает волк, почуявший кровь.
— Но что ж!.. — прорычал он затем. — Все верно, я пикт! Сын тех самых воителей, что загнали ваше жалкое племя во мрак подземелий! Вы бежали от нас, как солома, уносимая бурей! Мы залили землю кровью ваших предков и сложили целые холмы черепов, принося их в жертву Лунной Женщине! Вы, бежавшие в древности от моего народа, осмелитесь ли теперь угрожать своему повелителю? Ну, давайте, набрасывайтесь, если посмеете! Вас тут много!.. Только знайте: прежде чем ваши гадючьи клыки сумеют выпить мою жизнь, я выкошу вас, точно спелый ячмень. Прежде чем умереть, я сложу высокую башню из отсеченных голов, а изрубленные тела станут мне крепостной стеной! Псы тьмы, порождения бездн, скользкие черви земных недр! Пожиратели падали!.. Да, смерть постигнет меня в этой пещере, но ваши уцелевшие захлебнутся в слезах, оплакивая убитых, а Черный Камень затеряется навсегда. Ибо только я один знаю, где он запрятан, и все адовы пытки не вырвут эчу тайну из моих уст!..
Отзвучал его голос, и воцарилась страшная, напряженная тишина. Бран смотрел в светившуюся огоньками темноту и, точно загнанный в угол волк, ждал нападения. Лавины тел, которая погребет его под собой... Женщина съежилась подле него, только глаза так и горели.
Потом оттуда, куда не достигал факельный свет, начал доноситься смутный ропот, вызывавший неисповедимое отвращение. Бран был готов ко всему, но даже и он вздрогнул. О боги, подумалось ему, неужели это было речью существ, некогда именовавшихся людьми?..
Атла выпрямилась, жадно прислушиваясь. Потом ее губы ожили... и принялись издавать такое же тихое, ужасающее шипение вперемешку со свистом. Бран уже знал жуткую тайну ее появления на свет, но только теперь со всей определенностью понял: никогда больше он не сможет прикоснуться к этой женщине, не испытав выворачивающего душу омерзения!..
Она тем временем обернулась к нему. В неверном свете факела можно было разглядеть странную улыбку, кривившую алые губы.
— Они испугались тебя, о владыка! — сказала она. — Во имя черных тайн Р’лиеха, кто ты такой, чтобы сама преисподняя перед тобой трепетала?.. Не сталь в твоих руках — свирепая ярость твоей души вселила непривычный страх в Их чуждый разум... Они готовы выкупить Черный Камень. За любую цену, которую ты назовешь!
— Ну и хорошо, — проворчал Бран, убирая в ножны оружие. — Для начала пусть пообещают не причинять тебе зла за то, что ты мне помогала. А во-вторых, — тут в его голосе зазвучало мурлыканье тигра, идущего на охоту, — пусть притащат мне Тита Суллу, управителя Эборакума, ныне начальствующего в Башне Траяна. Я знаю, что Они могут это исполнить, а каким образом — не мое дело. Я только помню, что в старые времена, когда мой народ враждовал с этими Детьми Ночи, из охраняемых домов пропадали младенцы, и никто не мог заметить похитителей. Понимают ли Они, что я говорю?..
Снова начался жуткий свистящий шепот, и Бран, не страшившийся нападения, содрогнулся от звуков нечеловеческой
