пробудится? И каково будет ее ужасное проявление?..
Бран пересек чащу рослых, все скрывающих камышей и вышел к открытой, неподвижной трясине, которую люди называли Дагоновой Топью. Ни малейшая рябь не тревожила спокойную темную воду, ничто не говорило о присутствии жуткого чудовища, обитавшего, согласно легендам, там, внизу. Бран пристально обозрел окрестности, но казалось, болото затаило дыхание. Никаких признаков жизни, человеческой или... иной. Бран прислушался к себе: его отточенные инстинкты варвара наверняка предупредили бы его о незримом внимании невидимого врага. Ничего! Бран в самом деле был совершенно один. Единственный на всей земле человек.
Он быстро развернул Черный Камень, выпутав его из плаща. Камень лег на ладони сгустком угрюмой ночной темноты. Бран не стал гадать и раздумывать ни о природе странного камня, ни о смысле еще более странных символов, высеченных на черной поверхности. Взвесив его на руках и прикинув расстояние, пикт зашвырнул его далеко в топь, так, что он с плеском упал почти точно посередине черного озера. Хмурые волны быстро сомкнулись над подземной святыней. На какой-то миг в темной глубине как будто возник рой мерцающих искр, потом все успокоилось. И снова ни малейшая рябь не нарушала темную гладь Дагоновой Топи...
5
Когда Бран встал на пороге хижины, женщина-оборотень стремительно обернулась навстречу, раскосые глаза изумленно округлились:
— Ты!.. Живой!.. И в здравом рассудке!..
— Я побывал в преисподней и возвратился назад, — проворчал он. — И, более того, я добыл то, ради чего спускался туда!
— Черный Камень? — вырвалось у нее. — Так ты в самом деле дерзнул похитить его? Где же он?..
— Не имеет значения. Я тебе лучше вот что скажу... Прошлой ночью мой жеребец вдруг завизжал в стойле, и что-то хрустнуло у него под копытами. И я уверен, что он лягал не стену конюшни: когда я прибежал посмотреть, что случилось, я увидел кровь на полу и на копытах коня. А еще я слышал в ночи крадущиеся шаги и возню глубоко под земляным полом, как если бы черви рыли там норы. Они прознали, что это я похитил Их Камень. Не ты ли меня предала?
Она покачала головой:
— Я сберегла твою тайну. Но Им и не нужно было мое пособничество, чтобы прознать о тебе. Чем дальше Они уходят прочь от мира людей, тем больше развиваются у них... другие способности. Однажды на рассвете тебя просто не окажется в доме, где ты заночуешь. И те, кто осмелится выяснять, что с тобой приключилось, не найдут ничего, кроме нескольких крошек земли, рассыпанных по полу.
Бран улыбнулся. Жуткая это была улыбка.
— Я так долго строил планы, — сказал он, — и так далеко зашел в их исполнении, что не годится мне после этого пасть жертвой каких-то стервятников. И если даже Они сумеют уничтожить меня однажды под покровом ночи, в таком случае Они никогда не дознаются, что же сталось с Их идолом... или что там он такое для Них, этот Камень. А теперь вот что. Я намерен говорить с Ними!
— Осмелишься ли ты пойти вместе со мной и увидеться с Ними под покровом ночи? — спросила Атла.
— Божий гром!.. — зарычал он в ответ. — Да кто ты такая, чтобы меня спрашивать, осмелюсь ли я?.. Отведи меня к Ним; и я нынче же ночью договорюсь с Ними о мести. Пора! Близится час расплаты! Не далее как сегодня я видел за топями сверкание посеребренных шлемов и блестящих щитов! Новый начальник въехал в Башню Траяна, а Кай Камилл отправился с войсками на Вал...
Той ночью пиктский владыка и с ним молчаливая женщина-оборотень долго шли черными, безлюдными пустошами. Ночь была очень темная. И очень тихая, как если бы весь этот край давным-давно спал беспробудным сном. Звезды очень слабо и смутно мерцали над головой, их красноватые лучи были бессильны хоть как-то разогнать недвижную мглу. Глаза женщины, беззвучно шагавшей подле вождя, светились гораздо ярче небесных огней. Брана одолевали странные мысли. Неясные, первобытные, титанические образы роились в его воображении. Ночь всколыхнула древнюю связь с этим болотным краем, дремавшую в его душе, и вызвала к жизни сонмища полузабытых теней, родом из ночного кошмара. Бран как-то по-новому ощутил незапамятную древность своего племени. Здесь, где ныне он пробирался отверженным странником, поставленным вне закона, некогда царствовали его темноглазые предки, люди, чей образ и подобие он унаследовал много поколений спустя. По сравнению с его племенем и кельтские, и римские завоеватели казались всего лишь недавними поселенцами. Но и пиктский народ когда-то завоевал эти места! А до них?.. До них здесь жила еще более древняя раса. Та, чьи корни поистине терялись в непроглядной тьме изначальных времен...
...Потом впереди замаячила гряда невысоких холмов — вытянувшийся далеко на восток отрог скалистых кряжей, которые простирались с запада, со стороны высоких Валлийских гор. Женщина повела Брана наверх, по дорожке, напоминавшей овечью тропу, и остановилась перед черневшим устьем широкой пещеры.
— Вот Дверь, которую искал ты, о вождь! — Ее смех звенел ненавистью из темноты. — Посмеешь ли ты войти?
Бран ухватил ее за спутанные космы и крепко встряхнул.
— Спроси меня еще раз, посмею ли я то-то и то-то, — проскрежетал он, — и твоей голове придется распроститься с плечами! Веди!..
Ее смех раскатился смертоносными каплями сладкого яда. Они вошли внутрь пещеры, и Бран ударил кресалом по кремню, высекая огонь. Трут вспыхнул, озарив пыльное пространство пещеры. С потолка гроздьями свешивались летучие мыши. Бран зажег факел и стал заглядывать в темные закоулки, но не нашел ничего, кроме пыли и паутины.
— Ну и где Они? — заворчал он сердито.
Женщина отвела его к тыльной стене пещеры и там словно бы ненароком прислонилась к неровной стене.
Бран, однако, заметил, как она с силой надавила на определенный выступ. Он успел шарахнуться, когда у него под ногами внезапно разверзся темный провал. И в который раз смех женщины резанул его, словно взмах острого серебряного ножа. Он поднес факел к отверстию... и опять увидел маленькие вытертые ступени, уводившие в глубину.
— Сами Они не нуждаются в этих ступенях, — сказала Атла. — Когда-то нуждались, еще прежде, чем твой народ загнал Их в подземелья, но теперь... А вот ты не сможешь без них обойтись.
Она воткнула факел в нишу как раз над колодцем. В темноту, царившую внутри, пролился красноватый отблеск огня. Женщина
