солнце, рождая лёгкие дымки на асфальте от бурно испарявшейся влаги.
Дронов решил поскорее закончить с туалетом и поспешил на завтрак – слишком плотен был намеченный им самим план его двухдневного визита в город, чтобы задерживаться в отеле. Тем более – нельзя было не использовать радикально изменившуюся в лучшую сторону погоду.
Из гостиницы Михаил пошёл обычным своим маршрутом, которым ходил более сорока лет назад, направляясь к дому, где когда-то жила его семья: молодые отец и мама, он и его старший брат.
Его дом – добротная сталинская пятиэтажка, находившаяся сразу за зданием городской администрации (бывшим обкомом партии), – был в самом центре города, в десяти – пятнадцати минутах хода.
С замиранием сердца Дронов вошёл в свой до боли знакомый двор. Каким маленьким и даже убогим показалось ему это некогда огромное в его детском восприятии пространство!
Куда-то девалась дворовая беседка, служившая прежде и местом для мальчишеских посиделок, и одновременно воротами при игре в футбол. Не оказалось на своём привычном месте и песочницы, которая сама по себе была целым миром для ковырявшейся в ней мелкоты.
Михаил вспомнил, как очень споро и ладно сколотили песочницу из только что привезённых обструганных досок дворник Петрович и его молодой помощник. А потом готовый уже короб два дня ещё простоял без песка в ожидании грузовой машины.
Долго стоял Дронов у своего подъезда, глядя на окна квартиры их семьи на втором этаже: всё та же тонкая труба газовой разводки под металлическим карнизом, выкрашенная в жёлтый цвет; тот же вход в ресторан на первом этаже. А вот попасть в подъезд уже не получится – на входной двери кодовый замок!
Мужчина с горечью усмехнулся, вспомнив, как в шестидесятые замков не было даже на квартирных дверях! В лучшем случае – цепочки, на которые прикрывали жилища на ночь, опасаясь пьяных бродяг или бездомных побирушек.
Михаил поднял глаза и стал разглядывать балконы и окна других квартир своего подъезда, невольно с грустью размышляя: «Неужели никто из знакомых или друзей здесь больше не проживает?»
В этот момент на балконе третьего этажа, там, где когда-то жил один из его лучших друзей Женька Ерёмин, показался молодой человек лет тридцати с сигаретой в руках.
Дронов прикинул, что по своему возрасту молодой мужчина вполне мог годиться в сыновья его старому приятелю.
– Простите, здесь проживает Евгений Ерёмин? – спросил молодого человека Михаил, на ходу вспоминая отчество своего друга.
Молодой человек равнодушно пожал плечами, всем своим видом демонстрируя нежелание общаться:
– Я такого не знаю!
Постояв ещё немного и озираясь на сильно изменившийся, какой-то потускневший и неприветливый двор, Дронов медленно направился к выходу из него, ведущему на соседнюю улицу.
– Ты слишком давно здесь не был, чего же ты хочешь! – вдруг услыхал он совсем ясно чей-то голос, будто бы говоривший стоял рядом с ним.
Михаил вздрогнул от неожиданности и ошеломлённо огляделся вокруг. Он был совсем один посреди безлюдного двора, и лишь слегка шелестел листвой молодой каштан.
– Кто говорит со мной? – тихо произнёс мужчина, стараясь не привлекать ничьего внимания.
Но ответа не последовало.
Из соседнего подъезда вышла незнакомая пожилая женщина и, смерив чужака пристальным взглядом, проследовала мимо, направляясь по своим делам.
«Это какое-то наваждение или, быть может, я слишком уж перевозбудился от встречи со своим прошлым?!» – решил Дронов и наконец вошёл в арку, через которую часом раньше и проник во двор своего дома.
Нужно было вернуться в отель. Оттуда менее чем через час за ним должен был заехать водитель джипа и отвезти его на левый берег города, расположенный теперь уже за водохранилищем, которое все местные жители называли морем.
Оно похоронило под собой дивные места и такие любимые Михаилом с детства малые речушки с прозрачной ключевой водой! Теперь на их месте разлит не слишком глубокий и не очень чистый водяной простор.
* * *
Левый берег города разросся до неузнаваемости. Собственно, узнать здесь что-либо Дронов и не мог потому, что попросту ничего из построенного не видел. Все новостройки и инфраструктура вокруг них были созданы за десяток-другой последних лет.
Михаил искал тут лишь автомобильную дорогу, ведущую на железнодорожную станцию, где когда-то стоял деревянный дом его деда и бабушки. К ним в свои редкие выходные дни всегда стремился отец мальчика. Здесь отец и сын удили рыбу в чистейших водах местных речушек, поросших камышом, лилиями и кувшинками.
Здорово поплутав среди хитросплетения асфальтовых и просёлочных дорог, местных деревень и сёл, джип наконец въехал в посёлок с искомым названием.
Дронов вышел из машины с таким чувством, будто видит его впервые. Частные дома за неприступными заборами, по большей части возведённые без проекта, с безвкусными башенками, как у средневековых замков, и иными «архитектурными изысками» полностью изменили лицо железнодорожного узла. Кроме того, исчезла и знакомая с детства планировка улиц и переулков.
Тогда Михаил попытался разыскать местное кладбище, где покоились его дедушка с бабушкой, и «плясать» уже от него, чтобы хоть как-то сориентироваться на местности.
Но и кладбище отсутствовало. Вернее, оно было, только в уменьшенном варианте, абсолютно неузнаваемое. Вплотную к нему подступали жилые постройки. Так близко, что из окон домов можно было «любоваться» крестами сельского погоста.
Дронов вновь занял место в автомобиле и попросил молчаливого водителя не спеша проехать в произвольно выбранном им самим направлении.
Так, двигаясь по узким ухабистым дорогам посёлка, джип наконец выехал к песчаному пляжу, за которым волновалась на пронзительном ветру серо-бурая водная пучина. Картина показалась абсолютно незнакомой.
Михаил вновь покинул машину и подошёл ближе к воде. И тут он увидел на противоположном берегу новоявленного моря, очень далеко от того места, где находился сам, обрезанную ферму железнодорожного моста, соединявшего когда-то два берега реки. И всё сразу стало на свои места.
Выходило, что дом его стариков, да и сама улочка, ведущая к нему, находится где-то там, у моста, и сейчас затоплена водой. А сам он въехал в посёлок с какой-то другой, неведомой стороны.
Трудно сказать, какие чувства он испытал, глядя на торчащий в отдалении, будто зуб, раненый, но так и не побеждённый мост. Всё это было похоже на разорённое гнездо, откуда в разные стороны разлетелись уцелевшие птицы.
– Ну что, ты понял теперь, как виноват? Ведь ты бросил всех нас!
Михаил весь сжался от внезапного волнения, когда вновь раздался знакомый, уже отчётливый голос. Он почему-то ожидал его.
– Да кто же ты, наконец? – взмолился мужчина.
– Ты разве не понял?
– Но ведь это невозможно!
– И это говоришь мне ты – физик-ядерщик?! А может, ты всё тот
