хранения. Есть один небольшой ящичек с нашими подсушенными травами. Их мало, и можно пока просто угощать, так я там написала подсказку, сколько класть к мясу или рыбе…
— Катрин, — тут Бертран чуть смутился, — я не умею читать.
Она как в замедленной съёмке повернулась к нему с приоткрытым ртом и не знала, что сказать.
— И считать, кстати, тоже, — добил он её.
— Но как же… Бертран, как же… — в голове крутилось многое, как же он живёт, собирает налоги, делает покупки, да в конце концов, как он считает своих воинов?
Видимо, что-то поняв, он пояснил:
— Я просто знаю, сколько это, — муж сложил руку горстью и, покачав ею, изобразил задумчивость, — сколько надо денег для покупки оружия или коня. Ты ориентируешься на свои глаза, а я на вес. Тебя можно обмануть в деньгах, а я знаю, чую, какое оно, серебро и золото. Да и ни к чему мне было учиться. Зачем? Что мне читать, считать? Тебе же нет нужды каждый день пересчитывать свои пальцы?
— Но, Берт…
— Меня с рождения окружает примерно одно и то же, так что без этих умений я прекрасно обхожусь, — под конец рассердился он, видя, что Катрин смотрит на него неласково.
Катерина действительно уставилась на него и не знала, что делать, что сказать. Казалось бы, она уже обвыклась и более-менее поняла окружающих, но она ни разу не заподозрила, что её муж неграмотный. Надо было не Манон учить, а своего супруга!
Как он поедет?! Похоже, он даже не представляет, насколько всё сложно!
И всё же она кривовато улыбнулась, понимая, что любые её слова теперь будут истолкованы, как осуждение, критика или выставление себя выше его. Бертран этого не переживёт, так что нет смысла испытывать его терпение.
Телеги отправили с малой охраной, а сами хозяева продолжили заниматься делами. Огромная ответственность и нагрузка ложилась на юного Леона. Ему ближайшие месяцы не вылезать из седла, патрулируя земли, а дома вместо отдыха решать проблемы, возникающие в замке. Конечно, рядом с ним будут Дидье, Рутгер и Катрин, но последнее слово должно оставаться за наследником, это его экзамен.
Катя соглашалась с требованиями Берта по поводу Леона и собиралась относиться к решениям юноши с уважением, но после того, как узнала, что муж неуч, изменила свои планы. Она костьми ляжет, но научит хотя бы мальчика читать, писать, считать!
А Бертран всё никак не мог успокоиться и спорил с Катериной, правда, на её месте почему-то был Леон, следующий за ним по пятам.
— Отец вырастил нас с братьями, не умея считать и читать, деду тоже эта наука не пригодилась, хотя он вроде умел разбирать буквы и числа. Знаю, что дед разговаривал на любом языке свободно. Тебя же выучили языку басков или англичан?
— Да, ещё мне знаком язык сельджуков и германский.
— Молодец, только зачем это?
Леон пожал плечами. Специально не учил, но у деда в замке бывали разные люди, гостят, работают, вот и получилось само собой.
— Я надеюсь, ты не забивал себе голову чтением книг?
Юноша отрицательно покачал головой. Ещё чего не хватало, ковыряться в нудных летописях или жития святых!
— Молодец, — буркнул Бертран, не зная радоваться или нет. Можно было бы попросить сына показать буквы, наверняка там ничего сложного, но растили рыцаря, а не…
Берт с шумом вобрал в себя воздух, сквозь зубы.
Ну и дурак же он!
Это он младший сын — пожизненно воин, не смеющий ни на что надеяться, но судьба неожиданно смилостивилась над ним, и он получил земли, а к приданому Женевьевы сумел заработать достаточно денег, чтобы затеять строительство замка. Он так приучил себя к мыслям, что рыцарство — его судьба, что даже вкладываясь в постройку, в нём внутри ничто не изменилось. Наоборот, его жизнь стала сложнее и труднее, но для Леона всё будет по-другому! Уже с появлением Катрин всё меняется! Его сыну не придётся всю жизнь проводить в седле, подвергая себя опасности. Он обязан быть отличным воином, но так же должен стать рачительным хозяином!
Бертран с досадой сплюнул и оглянулся на возвышающуюся башню. Это ж надо, мастер на днях обратился к нему, тряс чертежами, спрашивая под каким углом тесать камень для окна, а он пригрозил ему быть битым, если тот сам не разберётся. Так потом увидел каменщика возле жены, и как ей не противно общаться с чернью? Но Катрин держала в руках чертёж и что-то объясняла мастеру, а потом они вместе отправились в башню и наверху размахивали руками. Если бы их не было видно снаружи, то он бы убил наглого каменщика, но кто-то отвлёк Бертрана, а на следующий день он увидел, что окно начали ставить, не задерживая стройки.
Не выдержав, он быстрым шагом пошёл в башню и, поднявшись наверх стал смотреть, как сделано арочное окно в полукруглой башне.
— Смотри Леон, твоя мачеха разобралась, как тут всё устроено, а у меня мозги набекрень, — раздражённо заметил он.
— Дамы не должны в этом разбираться, — копируя деда, поджал губы юнец.
— Вот и я о том же! А она, видишь, всё знает, а я как дурак рядом с нею! — неожиданно закончил он и, посмотрев на сына, притянул его голову к себе ближе:
— Ты учись сынок, всему учись, чтобы никакая девка перед тобою нос не задирала! — страстно проговорил он, и резко развернувшись, бегом спустился по лестнице.
Леон, не ожидавший такой эмоциональности от отца, лишь кивнул в ответ. Вот уже третий уважаемый им человек говорит ему поучиться у мачехи, но как к ней подольститься? Захочет ли она учить его? И тут понял: а она уже его учит!
Вроде просто болтает, чтобы скрыть неловкость между ними, а незаметно рассказала, что за мягкие надутые квадраты-подушки у него, как их делали и кто. Он ещё не видел маленьких девочек кухонной работницы Анет, а уже знает о них, и ему интересно.
Ещё мачеха пообещала ближе к холодам обязательно заделать щели в окнах, а лучше бы, говорила она, поставить второе окно и тёплую печку, по её мнению, это лучше камина. Даже обосновала, как будто он спорил.
Мимоходом она познакомила его с двумя чистенькими аккуратными девочками. Он думал, что в замке у отца поселились дочери бедных феодалов, но малявки оказались будущими кружевницами. Их работы его не впечатлили, но мадам Катрин показала ему рисунок платья, украшенного кружевом.
Красиво, как будто паучок сплёл украшение!
Она волновалась и утверждала, что этих девочек надо беречь. Они за год ему
