детстве. Аж жутко. Так бывает разве? – задумчиво говорит Инка, проследив мой взгляд. – Верка, может это судьба? Может сама богиня плетущая золотую нить свела вас?
– А может вы прекратите уже свои инсинуации, – морщусь я, делая глоток паршивого капучино. – У нас с Ярцевым чисто деловые отношения. Я не в его вкусе.
– И поэтому ты краснеешь как помидорина, когда говоришь об отце малышки, – хихикает Валька, у которой в роду наверняка были какие-нибудь африканские шаманы-провидцы. – он-то в твоем же. Признавайся, было что-нибудь у вас? И как?
– Каком кверху, – огрызаюсь я, и снова утыкаюсь в свою чашку.
– Даже так? Оооо, – хмыкает поганка Коза. – Надо же, затейник какой. Я-то думала зажравшиеся снобы закостенелые консерваторы. А тут поди ж ты? Каком кверху, надо же. А где же сам красавчик? Что его на смотрины не привела? Ух, мы бы его…
– Он поехал навестить друга в больнице, который сегодня вышел из комы, – бездумно говорю я и чувствую холодок, пробегающий по коже. Постоянное предчувствие чего-то дурного стало уже привычным в последнее время. А может просто потому, что моя воспитанница скрылась из вида, и сейчас я не могу ее контролировать. – Девочки, я пойду Маришку проверю.
– Да куда она денется? Там воспитатели, аниматоры. Я им столько заплатила, что эти паразиты в зубах таскать будут сорванцов наших, – хмыкает Мама-коза, но я все же поднимаюсь со стула. – Верка, ты становишься наседкой. Ко-ко-ко. Мужики таких не любят, учти. Особенно такие как Ярцев.
– Да плевать мне на Ярцева, ясно? Ваши выдумки безосновательны.
– Врет, смотри, какие эмоции. Это просто Верка сбежать от вопросов неудобных пытается, – хихикает вернувшаяся наконец-то Мойва. – Предлог ищет.
– А ты где так долго была, я думала придется вантузом тебя высасывать, – смеется Валентина, отвлекаясь от меня, слава богу. Зря я вообще приехала сюда.
Никого не слушаю. Сканирую взглядом зону для игр, отделенную от зала центра яркой сеткой. Паника накрывает с головой. И снова это ощущение слежки, я буквально кожей осязаю, что на меня смотрит кто-то. И он совсем не милашка, даже наоборот.
– Мариша, детка, – кричу, увидев мальчиков Инны, но рядом с ними нет моей славной девочки. – Ты где? Куда делся мой ребенок? – истерично задыхаюсь я, глядя на удивленную девушку-аниматора, моргающую искусственными ресницами, так часто, что кажется она вот-вот взлетит. Едва сдерживаюсь, чтобы не стереть эту дуру в порошок.
– Тетя Вер, она сказала, что ее мама пришла. Но велела вам не говорить, а то она нам язык отрежет, как пиратка, – наконец шепчет один из близнецов. А мне кажется, что пол под ногами ходит ходуном, как корабельная палуба, под которую и стилизован сам детский центр под названием «Остров сокровищ». – Но мы не боимся. Еще мы не боялись малявок.
Бросаюсь к выходу из зала. Может успею. Только бы успеть. В предбаннике заведения пусто, только скучающая гардеробщица смотрит какой-то глупый сериал на маленьком телевизоре. Успеваю заметить яркую курточку на вешалке в глубине гардероба, которую сам лично купила на днях для малышки. Не могла же она уйти совсем раздетая. Думаю мать, какая бы она не была, не позволила бы этого малышке.
– Девочка, маленькая. Вы видели с кем она ушла? – из последних сил хриплю я, обращаясь к тетушке, занятой перипетиями экранных судеб, ни на что особо не надеясь. Меня трясет от нервов и горького чувства потери и злости на себя. Я так боялась даже на секунду оставить Маришку без присмотра, но убедила себя, что нужно давать малышке хоть немного самостоятельности. И Инка сняла весь центр, ну кто мог подумать, что в него так легко пропустят посторонних? А теперь мне хочется выть в голос и кататься по полу от безысходности.
– Ничего я не видела. Ходют и ходют. Фильму не дают посмотреть, – ворчит тетка, даже не глянув в мою сторону. – Следить надо за спиногрызами.
Шаг, еще шаг. Нужно дойти до машины, и поднять тревогу. Нужно срочно сообщить Ярцеву о том, что я недоглядела, и его дочь похитили. Он меня убьет, сотрет с лица земли и правильно сделает.
– Мам Вер, – тихий голосок разбивает мою реальность вдребезги. Маришка появляется из маленького коридорчика, и она вполне себе в порядке. Улыбается, совершенно не понимая, почему я начинаю оседать на колени перед ней, сотрясаясь в рыданиях. – Ты чего? Болит у тебя что-то, Вер, ну чего ты? – маленькая ладошка стирает мои слезы легко касаясь. А мне кажется, что я умерла, а теперь пытаюсь воскреснуть.
– Где ты была? – всхлипываю, прижимая к себе хрупкое тельце, слишком сильно, словно боясь, что она снова пропадет. – Мариш, не делай так больше. Я чуть не сошла с ума.
– А что я сделала-то? Я послушная, даже отказалась с мамой идти к ней в гости, пока у тебя не спрошу, – дергает плечиком малышка.
– Что? – у меня спирает дыхание. Господи, да что происходит? – Где она? Где твоя мама?
– Дядя Игорь рассердился и ее толкнул, а меня за плечико схватил больно, я хотела закричать, и они ушли быстро. – докладывает девочка, а у меня позвоночник кажется леденеет. – А еще он сказал, Бобик их прибьет. Вот. А как песик может кого прибить? Глупый короче у папы брат. Он все время меня дразнил, а сегодня просто как гоблин дурацкий был. Только клычья из рота у него не полезли. Дурак.
– Мариш, нам пора. Домой пора, – судорожно шепчу я, оглядываясь по сторонам.
– А как же мальчишки? Мы не доиграли, – разочарованно кривит губки девочка. – Я должна их уделать. А то ишь чего удумали. Двое на одну, да еще на девочку.
– Мы едем домой! – истерично кричу я, выдергивая из рук злой любительницы сериалов курточку Маришки, которая сжимается, как от удара. Реагирует на мою бессильную ярость страхом.
– Ты сейчас как мама, когда с нами жила, – всхлипывает она, и ручками прикрывает голову, словно стараясь защититься. И у меня сердце замирает и не хочет запускаться. Эта женщина видимо била девочку. Реакция ребенка говорит об этом очень красноречиво. Но Маришка все равно ее любит.
– Прости, малыш, прости меня, – выдыхаю я, зарываясь носом в рыжую макушку, пахнущую молоком и детством.
– Ты папе скажешь про маму? – детские глазенки
