Мирный диалог был после этого эпизода восстановлен очень быстро. Генерал де Голль пригласил во Францию трех советских лидеров – Брежнева, Косыгина и Подгорного. На его приглашение ответил советский премьер-министр. Он прибыл в декабре в сопровождении Громыко и обсудил с президентом Французской Республики в Париже и Рамбуйе средства расширения двустороннего сотрудничества. Если этот обмен мнениями не принес существенных результатов – их достижению мешал германский вопрос, – то в следующем году создаются условия для кооперации148: Большая комиссия готовит рабочую программу для утвержденных проектов, развития цветного телевидения, а также создания конвейеров для производства автомобилей, строительства ускорителя частиц в Серпухове и приливной электростанции в Мурманске. В Париже открыта Франко-советская торговая палата с постоянным представительством в Москве.
Шестидневная война
3 августа Косыгин заявил в Верховном Совете: «Согласие, существующее между СССР и Францией по ряду важных вопросов, выходит за рамки простых двусторонних соглашений». Эти слова найдут подтверждение летом 1967 г. в ходе арабо-израильской войны. Это была молниеносная война, начавшаяся 5 июня 1967 г. Ранним утром израильский истребитель разбомбил все египетские аэродромы, уничтожив в ходе одной атаки весь египетский воздушный флот. В то же самое время израильская армия захватила Синай, начала наступление на западный берег реки Иордан, заняла Иерусалим. Войска Иордании беспорядочно отступили к востоку от Иордана. Совет Безопасности, срочно собравшийся 8 июня, вынес резолюцию с требованием немедленного прекращения военных действий. Но израильские войска продолжали движение и на следующий после принятия резолюции день заняли Голанские высоты, которые оставила в беспорядке отступившая сирийская армия. Военные действия прекратились только 10 июня, когда Израиль установил контроль над западным берегом реки Иордан, Газой, Синаем и Голанскими высотами. Израиль, оказавшийся абсолютным победителем, захватил все интересующие его территории. Арабские же страны, потерявшие все современное военное оборудование, которым их снабдил СССР, пребывали в полном смятении.
Война назревала уже несколько недель, и генерал де Голль старался убедить Израиль сохранять спокойствие. Он сказал Бен-Гуриону, приехавшему к нему, чтобы заручиться французской поддержкой, что тот получит ее, только если Израиль станет жертвой арабской агрессии. А Аббе Эбану он предсказал, что в случае войны Израиль с полной уверенностью победит, но ценой победы будет увеличение присутствия СССР на Среднем Востоке. В заключение каждой из встреч с израильскими лидерами генерал де Голль сказал им: «Не начинайте войны». Но когда египетские силы заняли Шарм-эль-Шейх и закрыли выход для израильских судов из залива Акаба, это стало искрой, зажегшей пожар в регионе.
Генерал де Голль, очень быстро осознавший грозящую миру опасность, на следующий же день после закрытия залива Акаба предложил четырем великим державам встречу на высшем уровне для организации мирного урегулирования конфликта. Он также заверил израильтян, что Франция использует все свое влияние на Москву, чтобы добиться приемлемого для них разрешения ситуации. Со своей стороны, Москва попросила и добилась в противостоянии с США внеочередного заседания Совета Безопасности ООН, которое потребовало прекращения боевых действий. Прямая телефонная линия между Елисейским дворцом и Кремлем работала в тот момент на полную мощность. А партнером генерала де Голля в этом диалоге был Косыгин. Принимая Ричарда Никсона 8 июня, генерал представил ему свое видение конфликта и роли ведущих мировых держав: «Израильтяне любят выходить за границы дозволенного, так было спокон веков; достаточно перечитать Псалмы. Да и арабы тоже. В конфликте между народами, заходящими слишком далеко, просто необходимо, чтобы ведущие державы заставили их услышать голос разума. И тут необходимы русские, иначе ничего не получится». А на вопрос Никсона: «Согласятся ли русские на компромиссное решение или пойдут до конца?» – генерал ответил: «Они захотят сохранить свои позиции в регионе и поддержат арабов до определенной степени, поскольку, как мне кажется, они совсем не хотят ни слишком серьезного, ни слишком длительного конфликта»149.
Исходя из принципа, что СССР проарабски настроен, но не хочет заходить слишком далеко, генерал де Голль занял достаточно близкую к московской позицию, что противоречило настрою значительной части французского общественного мнения. 5 июня он объявил эмбарго на экспорт оружия в Израиль и арабские страны, в то время как СССР расширял свою военную помощь арабским странам. В ООН позиции Франции и СССР также были близки. 8 июня Париж и Москва достигают соглашения об одобрении требования о немедленном прекращении боевых действий. 14 июня представитель Франции воздерживается при голосовании текста советской резолюции, которая провозглашает Израиль агрессором и требует вывода его войск, но соглашается поддержать просьбу о созыве чрезвычайной Генеральной Ассамблеи ООН. По этому последнему пункту генерал де Голль лично дает свое согласие Косыгину в ноте, приглашающей его, как того просил последний (прямая телефонная связь позволяла договориться об этой встрече без лишних формальностей), приехать для беседы с де Голлем по дороге из Нью-Йорка. Эта встреча состоится 16 июня, а затем 1 июля – еще одна, по возвращении Косыгина из США. В ходе этих двух встреч очень ясно прослеживалась позиция генерала де Голля. Он говорил о своем согласии с советской позицией, но также отмечал расхождение точек зрения. Радикальной позиции СССР – вывод войск и осуждение Израиля – генерал противопоставил более гибкий подход: он не намерен уступать во всем. Это можно констатировать в отчете о его переговорах в Трианоне 19 июня с Гарольдом Вилсоном, где он следующим образом передает тому слова Косыгина: «Он хотел, чтобы мы поддержали предложение, которое он планировал сделать в ООН: потребовать от Израиля отступить на свои исходные позиции». Затем генерал разворачивает собственную аргументацию, ту же, что он противопоставил словам Косыгина: безусловно, войну начал Израиль, но, если мы не займем беспристрастную позицию по отношению к противникам, мы никогда не найдем решения. В течение нескольких месяцев лидеры в Москве и Париже постоянно остаются на связи, чтобы найти решение, а главное, попытаться претворить в жизнь, с опорой на ООН, резолюцию 242. В течение этого периода международного кризиса франко-советские отношения оставались очень тесными, хотя с французской стороны и преобладает осторожность. В декларации от 13 июля 1967 г. генерал де Голль решил объяснить характер этого франко-советского сотрудничества: «Мы заняли позицию, аналогичную советской, но на это у нас были собственные причины. Наша политика состоит в поддержании хороших отношений с арабскими странами, чтобы они не поддерживали таких отношений только с одним СССР». Кроме того, эта общая политика Франции и СССР, и так носящая несколько двусмысленный характер, сталкивается с серьезным препятствием – франко-советскими противоречиями по вопросу нераспространения ядерного оружия, а шире – с определенным соперничеством или озабоченностью Франции американо-советскими отношениями.
