В школе соцработников я узнала, что именно в период кризиса нам открываются неожиданные возможности для роста. Люди готовы на все, лишь бы уменьшить собственные страдания, а потому более открыты новым идеям. И хотя все мы склонны думать, что травматические события — это нечто априори плохое, достаточно вспомнить примеры таких людей, как Кристофер Рив, Рик Хансен и Терри Фокс, чтобы научиться даже в тяжелой ситуации видеть потенциал для новых свершений. Эти люди пережили травму и через потери научились брать новые высоты, бороться за выживание. Исследователи из Университета Северной Каролины Лоуренс Калхун и Ричард Тедески написали об этом парадоксе в своей книге «Как ускорить личностный рост после травмы» (Facilitating Posttraumatic Growth). Они определяют посттравматический рост как «положительные изменения личности в результате борьбы с последствиями травматического события». По их мнению, рост этот происходит главным образом в трех сферах: отношения с окружающими, самосознание и отношение к жизни.
Тридцативосьмилетняя Джейн, архитектор из города Тусон, чье свидетельство мы читали в одной из предыдущих глав, являет собой наглядный пример того, как «синдром сбежавшего мужа» меняет личность по всем трем параметрам.
«Я благодарна за то, что испытала боль такого уровня — теперь я гораздо лучше понимаю эмоции других людей. Спустя примерно год после ухода мужа в Вирджинии случился обвал шахты, и три шахтера оказались замурованы. Жену одного из них попросили рассказать о мучительных часах ожидания, и, слушая ее, я отлично понимала, каково ей было. Я знаю, как тяжела даже минута изматывающей тревоги, поэтому, когда она сказала о двух часах, я всей душой прочувствовала, что это такое. Это было как озарение. В тот момент я поняла: если теперь могу открыто воспринимать окружающую действительность, значит, смогу по-настоящему понимать чувства других, а не просто с умным видом замечать: „Как это, должно быть, печально“.
Именно через эту боль я познала чистую энергетическую связь с миром и другими людьми на совершенно ином уровне. Это другая форма существования, и я ни за что не вернусь назад. Именно на этом этапе мои ценности сформировались по-настоящему. Теперь я знаю, что для меня действительно важно, и открыто говорю об этом. Я понимаю то, что раньше мне было недоступно. Я сказала своему психологу, что благодарна ей — ведь теперь я чувствую себя так, будто родилась заново. Теперь я ближе, чем когда-либо, к собственному „я“. Я многое замечаю и понимаю — это новый уровень сознания.
Одним из объектов моего восхищения в этот период стал Лэнс Армстронг. Мне кажется, мои ощущения сейчас схожи с теми, которые испытывают люди, поборовшие рак. Теперь я не принимаю все как само собой разумеющееся. Моя жизнь вернулась в нормальное русло, но к прошлому возврата нет. Я — другая. Не знаю, смогла бы я оказаться в этой точке, не случись со мной того, что случилось. Теперь мои эмоции и чувства предельно обострены».
Джейн в точности описывает процесс посттравматического роста во всех трех сферах. Изменились ее отношения с окружающими — им больше не надо подробно описывать ей свое состояние, она и так понимает. Стало другим и ее осознание самой себя — настолько, что она говорит, будто «родилась заново». Кроме того, произошла разительная перемена в ее отношении к жизни и в мировосприятии — теперь она знает, что по-настоящему важно, и как люди, излечившиеся от рака, не принимает все как данность. Даже если вы не достигли просветления, как Джейн, и осознание новой действительности происходит у вас рывками и беспорядочно, не отчаивайтесь. У большинства людей это многослойный процесс с накопительным эффектом. Изменения происходят медленно, и понимание того, что вы стали другой, приходит лишь через мелкие улучшения. Помните: «дело не в нем, а в тебе».
Помощь профессионала
Джейн упомянула своего психолога и призналась, что безмерно ей благодарна за помощь. Разумеется, многие женщины — если не большинство — из тех, что пережили ССМ, обращались за помощью к консультанту, но результаты у всех были разные. Мы уже анализировали разницу между обычным разводом и тем, что явился следствием ССМ. Именно поэтому многие психологи попросту не специализируются на случаях последнего. Они могут решить, что вы просто прятали голову в песок, а на самом деле сигналы тревоги были уже давно. Они могут быть обескуражены тем, насколько сильна ваша боль и отчаяние, и слишком рано начать подталкивать вас к восстановлению. Или же решить, что ваши рыдания имеют патологический характер и являются следствием потерь, пережитых в раннем детстве. И хотя это также может быть правдой (детские травмы могут влиять на вашу реакцию на взрослые обиды), сам факт, что вы пребываете в крайне тяжелом состоянии, не означает наличия скрытых психологических проблем.
Помните: «дело не в нем, а в тебе».
Ряд женщин сделали для себя вывод, что беседа с психологом оказалась для них немногим эффективнее разговора с подругой. Кого-то встревожили наполнившиеся слезами глаза психолога. Большинство же женщин с благодарностью отзывались о тех специалистах, что поверили им и дали ценные советы. Многие испытали искреннее облегчение, когда психолог предположил, что у бывшего мужа, скорее всего, были психологические проблемы — склонность к нарциссизму или социопатии. Так, Присцилла рассказала о подходе своего специалиста, которому удалось подобрать ключ к ее ситуации:
