— Тебя домой? — еле ворочая языком, поинтересовался Рогозин и я устало кивнула.
Дома я сбросила с себя одежду и сразу завалилась на кровать, мгновенно уснув, и проспав почти до вечера. Вскочила, когда во сне увидела Эмку всю в крови, умоляющую её спасти из рук сумасшедшего…
Сумасшедшего…
Я заглянула во все комнаты, но Никитичны, как всегда, дома не оказалось. Быстро забросила в рот бутерброд и кажется, даже не жуя, проглотила его, до того я была голодной.
Захватив еще один с собой, дожевывала уже на улице, понимая, что ждать больше нечего. Если уж Эмка ко мне во сне умудрилась прийти, значит ей и правда нужна помощь. Нет, я не то, чтобы прям суеверна и прочее, но имея такую подругу как Эмма, во всякое разное верить начнешь. Тем более в такой ситуации…
Возле психбольницы уже никого не было, время вечернее, все посещения закончены. Уже знакомым путем обошла забор по периметру, осмотрелась и залегла в примятые с прошлого раза кусты.
— Опять ты?! — зашипел мне знакомый голос, а я с облегчением обнаружила рядом своего десантника. Все-таки вдвоём, если честно, не так страшно.
— Ты чего здесь забыл? — зашептала я в ответ.
— Видимо то же, что и ты. Хочу узнать, куда ведет тайный ход. Вдруг он нас к Эмме приведет?
Те же мысли были и у меня, и я согласно кивнула.
Когда окончательно стемнело я достала из рюкзака белую простыню, которую мне пришлось «позаимствовать» у Никитичны, и в которой я заранее прорезала дырку для лица. Получилась, конечно, так себе конструкция, но другой у меня не было. Каково же было мое удивление, когда Рогозин проделал то же самое, достав из лежащей неподалеку спортивной сумки такую же как у меня простынь.
— Ты серьезно? — еле сдерживаясь спросила его.
— У дураков мысли схожи… — пожал он плечами и надел свое творение на себя.
Как я не засмеялась, не знаю, но кое-как все-таки взяла себя в руки. Хотя выглядел он до того комично, что невозможно было оставаться серьезной.
— На себя посмотри! — обиженно буркнул Женя и я, чтобы его больше не смущать, отвернулась.
— Ну что, пора?
***
Преодолев задний двор, мы оказались возле лестницы, ведущей в подвал. Именно отсюда, по словам Рогозина, в прошлый раз выводили Веру.
Я неуверенно шагнула на лестницу, но Женя проворно оказался впереди меня и первым спустился вниз. Дверь тихо скрипнула, мы оказались в плохо совещенном длинном и узком коридоре. Дошли до конца и обнаружили еще две двери. Приоткрыв каждую, увидели, что одна из них ведет наверх, и скорее всего именно в больницу, а вот вторая нас заинтересовала гораздо больше. Ступени вновь резко уходили вниз, еще глубже, чем мы находились сейчас.
Не говоря друг другу ни слова кивнули, и начали спуск. Лампы, покрытые паутиной, еле-еле горели и впечатление создавали довольно жуткое.
Наконец, спуск закончился и перед нами вновь оказалась железная дверь. Женя тихо отворил ее и стало еще темнее, чем было на лестнице. Лишь только когда глаза немного привыкли к темноте, я разглядела вдалеке два мерцающих огонька. Не сговариваясь, мы осторожно пошли на свет и вскоре поняли, что именно мерцало во тьме. Наши шаги гулко отдавались в полной тишине, и казалось, что никого здесь нет и быть не может. Наконец мы дошли по очередному коридору до места, откуда шел свет. Два факела в каменных стенах подвала осветили два ряда скамей, что-то похожее на алтарь, почему-то в красных подтеках и человека, стоящего на коленях перед алтарем. Он, казалось, не слышал, как мы вошли и о чем-то тихо молился, сложив руки в молитвенном жесте. Но это нам все только казалось…
Женька дал мне знак молчать и спрятаться за скамьей, пока нас не заметили, но не успела я этого сделать, как мужчина, стоявший на коленях, громко и отчётливо произнес:
— Я рад, что вы пришли. У меня сегодня будет отличный спектакль…
Этот голос я узнала бы из тысячи.
— Вы?!
23
Петрович, а это был именно он, злобно усмехнулся, представляя видимо себя самым злодейским злодеем из фильма ужасов, и кому-то кивнул.
— Взять их!
И не успели мы с Женей опомниться, как на нас со всех сторон ринулись люди в белых балахонах. Я честно пыталась сопротивляться, кусаясь и царапаясь, но и силы были неравны, и простыня мешала, путаясь под ногами. В какой-то момент я просто споткнулась и рухнула на холодный каменный пол. Меня поволокли, хватая за что придется, я кричала и материлась на чем свет стоит, потому что коленкам стало очень больно. В итоге приволокли на скамейку в первом ряду и привязали к ней намертво веревками. Женьку посадили тут же, и так же скрутили, не давая никакого шанса на побег.
— Только не говори мне, что мы к сектантам попали… — с надеждой в глазах пробормотал он.
Я закатила глаза, вряд ли здесь требовалось что-то объяснять.
— Аркадий Петрович, — позвала я бывшего преподавателя по психиатрии, — А может вы нас все-таки отпустите? Поиграли и хватит…
Люди в балахонах, а было их человек десять, тихо засмеялись и этот смех так жутко прозвучал в каменных стенах подвала, что я тут же поежилась. Кажется, шутки и правда кончились. Слишком напряженный взгляд у Петровича, слишком спокойна его речь и движения. Здесь он явно чувствует себя как рыба в воде.
— Начинайте! — приказал он, и все тут же заняли свои позиции вокруг алтаря.
— Что происходит? — шепнула я Женьке, но он только зыркнул на меня, чтобы не мешала, а сам что-то там пытался сделать с веревками. Ну правильно, он же десантник. Как они вообще его скрутили? Наверное, сработал эффект неожиданности, или ему, как и мне помешал этот балахон.
Откуда-то раздалась зловещая музыка, и сатанисты, или кто они там были, закачались из стороны в сторону, взявшись за руку и что-то напевая в такт мелодии. Петрович встал на возвышение над алтарем, и громогласно читал какую-то ерунду на непонятном языке. Читал, раскачиваясь из стороны в сторону, будто бы молитву, но только более неистово и громко.
Я как завороженная наблюдала за всем этим безумием, пока еще не зная, что основное безумие ждет впереди. Внезапно музыка стала совсем тревожной, Петрович достал откуда-то нож и полоснул себя по руке, тут же забрызгав каплями крови балахоны присутствующих. Я даже поморщилась. На секунду закрыла глаза, а когда их открыла, то не смогла сдержать вскрика. Из-за алтаря шла Эмка, абсолютно нагая и такая спокойная, будто ничего вообще не происходит. Нас она то ли не заметила, то сделала вид, что не заметила.
— Эмка! Я здесь! Эй!!! — заорала я, но подруга даже голову в мою сторону не повернула.
— Не старайся, она чем-то накачана, — прошептал Женя, также как и я, в шоке наблюдая процессию. За Эмкой шли два здоровых амбала, тоже в балахонах, с накинутыми на лица глубокими капюшонами.
