Эпилог
Скольких одиноких несчастных душевнобольных принес в жертву Петрович так и не узнали, а сам он не рассказал. Но обследовав алтарь, следователи пришли к выводу, что жертв было уж точно никак не меньше десятка. Стали поднимать документы, карты за последние годы… но неизвестно когда он вообще начал этим заниматься. Приспешники Петровича состояли частично из сотрудников больницы, которых он какими-то правдами и неправдами переманил на сторону зла, обещая, что те никогда не станут такими же, как их пациенты… частично из каких-то его знакомых. Почти всем из них удалось избежать серьезных наказаний, ведь доказать, присутствовали ли они раньше на кровавых ритуалах было почти невозможно, потому что все были скрыты капюшонами.
Эмка получила от меня хорошую взбучку, как только пришла в себя. Оправдывалась она тем, что никогда не видит событий, связанных с собой. Поэтому, когда она пришла поговорить с Петровичем, и сказала, что знает про нулевую пациентку, имея ввиду конечно же Веру, тот просто тюкнул ее по голове пресс-папье. Больше она ничего не помнила и очнулась только в больнице.
Что касается Веры, то нашли её спустя неделю в одной из заброшенных многоэтажек, откуда мы с ней, собственно, и убегали. Она была голодная, грязная, и все бормотала про какой-то секрет. Когда Вера увидела меня в полиции, то пришла в ярость. Она тыкала в меня грязным пальцем с обломанным ногтем и кричала, что это я во всем виновата.
— Я тебе… секрет… а ты…
Честно говоря, в этот момент Вера выглядела просто чудовищно и было очевидно, что психбольница теперь надолго станет ей родным домом. Сейчас она уже мало напоминала ту самую красавицу Веру, что когда-то я видела в журналах.
Алексею и Вере предъявили обвинения, а вот Михалюк, как я и думала, сумел избежать наказания. Не знаю сколько он заплатил денег, но, например, журналисты представили Андрея Петровича самого жертвой сумасшедшей жены и впоследствии его не только не сняли с государственной должности, но, по слухам, даже еще и повысили.
Когда я после многочасовых показаний в отделении полиции все-таки добралась до дома, то у меня не было сил даже поговорить с обеспокоенной Никитичной. Но та в это раз оказалась настойчивой и мне пришлось рассказать ей о смерти Аси. Бабушка моя горько оплакала несчастную девчонку, а уже вечером ей позвонили из больницы с вестью, что Ольга умерла.
— Наверное, хоть так и нельзя говорить, — вновь заплакала Никитична, — но это и к лучшему… Оля умерла, не зная, что за беда случилась с любимой внучкой. Наверное, это и к лучшему…
Практику мне засчитали, и я перешла на пятый курс универа. Все лето я работала в психбольнице, в одночасье потерявшей сразу приличное количество медперсонала. Лариску отправили учиться в медколледж, чтобы она стала медсестрой и продолжила работать дальше в новой должности.
Эмка наконец-то встретила парня. Следователь, что вел дело о сатанисте Петровиче, так восхитился помощью Эмки в вопросах оккультных наук, что уже спустя неделю сделал ей предложение руки и сердца. Эмка конечно же не спешит, полагаясь на судьбу, которая умеет ждать и правильно делает.
Женя настоял, что работать мне пока необязательно, главное учеба, и я не стала с ним спорить.
А от Никитичны мне все-таки пришлось съехать, и случилось это так.
Я только проснулась после ночного дежурства и на веранде сонно попивала чай с малиной в компании Никитичны. Внезапно раздался треск и грохот, и мы увидели столб пыли, поднявшийся и закружившийся в воздухе. Не сговариваясь, мы с бабушкой вскочили и побежали на звуки и обнаружили новый забор, лежащий на земле. А рядом с забором красного от стыда Рогозина, пытающегося этот самый забор поднять.
— Я это… сюрприз хотел… и вот…
Я подошла поближе и на лежащем заборе обнаружила лопнувшие шарики и огромный лист во всю длину, на котором крупными буквами было написано:
«Мисс Марпл, выходи за меня!»
— Вот так забор, шариков испугался, — засмеялась Никитична, и Женька вновь смущенно отвел взгляд.
— Честное слово, хороший забор! Это эти… ну кто ставили его… Прибью! — выдохнул Женя и, бросив бесполезные попытки реанимации, подошел ко мне.
— Ну так что? — вновь, слегка смущаясь, спросил он, глядя мне прямо в глаза.
— Выйду, — просто ответила я и поцеловала своего Шерлока.
Конец
