Снова озеро. Прозрачное, изрезанное зелеными островками. Сияющее солнечными бликами и пенящееся узкой лентой водопада. Здесь тихо, спокойно настолько, что даже жгучее желание притупилось, словно припорошенное водой.
На скалистом выступе было удобно стоять и наслаждаться видом. Вдыхать сладкий запах этого дивного места по ту сторону жизни.
А еще изучать собственное отражение.
Лорка была права: я красивая. Поджарое тело с покатыми боками покрывала лунная шерсть. Острые уши топорщились причудливыми кисточками. Разноцветные глаза на чуть вытянутой морде то ли кошки, то ли псицы. И длинный с лазурным кончиком хвост, что сейчас не мешал, а наоборот, дополнял. Делал цельной.
У моего черного хищника хвоста нет. И я всерьез намерена его вернуть. Он должен быть красивый. Потому что он сам восхитителен.
Черный с мягкими, но опасными иглами вдоль позвоночника. И шерсть тоже словно иглы, но касаться их сплошное удовольствие.
Он возник из ниоткуда. Вылетел из гущи леса на длинной лиане. Я едва успела пригнуться и отступить на шаг, как огромный черный лев рухнул в воду, окатив берег снопом брызг.
И пропал.
Лео?! — насторожилась, подступив к краю.
Зря. Он вынырнул быстрой тенью и утащил меня с собой.
Сумасшедший!
Вцепилась в него когтями, отплевывая воду.
Я же не умею плавать!
Или умею?
Лео научил.
А потом мы дурачились, то ныряя в поток водопада, то гоняясь за стайкой золотых рыбешок.
Выбирались на берег и тогда Лео приносил фрукты и кормил меня, выдавливая сок прямо в рот. А потом слизывал сладкие капли.
И ничего не существовало, кроме острого запаха моего вожака и солнца, что расцветало внутри.
Алым цветком разукрашивало реальность. Пенило кровь. И малыши напитывались силой, что растекалась золотом по влажной коже. Они рвались на свободу.
Но я помнила, что должна родить человеком.
На этот раз обратиться было легко. Боль смазала теплая вода водопада. Вошла в водопад кошкой, а вынырнула — человеком.
— Лео! — позвала я. — Лео, ты где?
Но мой хищник исчез.
Зато появились псы.
Псов было много.
Они обступали меня со всех сторон, появлялись из темной гущи леса. Замыкали в кольцо. Тихий рык перекатывался между матерыми самцами, путался эхом в шуме воды, что била меня по плечам.
Никогда в своей жизни я не видела столько особей разом. Поджарые, с отражением луны в чернильных глазах. Они замирали у самой кромки воды, глядя только на меня.
Проклятье, Лео, где же ты, когда так нужен?
Невольно опустила руки на живот в защитном жесте и едва не рухнула в воду. Покачнулась, не веря своим ощущениям.
Живот исчез! Моего твердого баскетбольного мячика, с которым я только начала свыкаться больше не было.
И детей…
Их сердца не бились в унисон с моим. Опустила глаза, чтобы…в одночасье сойти с ума.
Боль пронзила насквозь. Жгучим льдом выкрутила мышцы.
И я все-таки потеряла равновесие, рухнула в воду, что приняла в свои теплые объятия.
Легкие горели огнем, а в горле застыл немой крик. Песчаное дно оцарапало спину. А я смотрела в лицо крутобокой луны и ненавидела ее, оборотней и того, кто пытался вытащить меня из воды.
Белая львица с карими глазами нырнула в воду, когда запели псы. Сквозь толщу воды я слышала их песню, что тревожила ровную гладь озера.
Озеро беспокоилось, наращивая шум водопада. Его воды разбивались о дно, утягивали меня в пенящийся водоворот.
А я до боли сжимала абсолютно плоский живот и…выла. Дико. Отчаянно. Захлебываясь соленой водой. Раздирая грудную клетку неистовым пламенем.
Выла, не в силах справиться с болью, что затапливала чернотой. И не понимала, почему до сих пор живу.
А когда в воду нырнула львица, просто закрыла глаза. Вода озера заменила кровь, утопила легкие, даруя покой.
Я должна уйти сейчас вслед за своими малышами. Уйти с верой, что Лео удалось вернуться и эти упрямые мужчины смогут найти свой смысл жизни.
Новая боль оказалась неожиданной. Обожгла. Вернула к жизни. На каменный выступ над озером.
Меня трясло и рвало озерной водой. Тело сводило судорогой. А где-то вдалеке пели псы. Дивное многоголосье больше не пугало.
Выплюнув последнее, что осталось в моем организме, без сил легла на теплый камень. Скрутилась клубком, дрожа и плача.
Боли было так много, что я терялась в ней.
А потом чьи-то заботливые руки коснулись волос.
Вздрогнула и подняла глаза.
Женщина, что сидела рядом, была красивой и смотрела на меня лучистым взглядом карих глаз. Белоснежные волосы крупными локонами лежали на острых плечиках, а под светлой, почти прозрачной кожей исчезали черты зверя.
Львицы, что вытащила меня из озера.
— Зачем? — прохрипела и не узнала собственный голос.
Поморщилась. Я ведь почти увидела их, своих беспокойных близнецов. Почти дошла к ним. Какая же я мать, если теперь брошу их там одних, за чертой?
— Твое время еще не пришло, — мягкий голос женщины казался родным.
Он успокаивал. Согревал. И тепло струилось по измученному телу. Выплетало на мокрой коже черные нити родового узора. Яркого. Живого. Черная лоза выпускала синие бутоны цветов, что распускались пролесками и исчезали золотыми вспышками. Снова и снова.
— Почему он исчезает?
Растерянно посмотрела на свои ладони, на которых вновь и вновь плелся узор, чтобы спустя удар сердца раствориться в золотом сиянии.
— Потому что ты разделила себя, девочка моя, — с грустью улыбнулась женщина.
А я вдруг поняла.
— Мама?
— Здравствуй, доченька.
Осторожно села, кутаясь в тяжелый мужской плащ. Магия искрила в плетении ткани. Щекотала, не принося боли, согревая. И странным образом даря покой и проясняя голову.
Так, теперь надо сосредоточиться и подумать. Истерить и выть можно и потом.
Но боль прокатилась колким отголоском, скрутила низ живота, где больше ничего не было.
Закусив губу, подтянула колени к груди и с настороженностью взглянула на женщину, что оказалась моей матерью.
Точеная фигура, заостренные черты лица и усталость в теплом взгляде. Она выглядела так, будто не я, а она едва не утонула в озере за ее узкой спиной.
Там же стояли и псы. Свита? Охрана? Или же плод моего воображения? Быть может, отголоски страха? Я так долго боялась, что псы придут за мной. И вот, они пришли. Но за мной ли?
