Тропы меня не пугали, землетрясение тоже. Оно опасно в городе или в гористой местности, здесь же города нет, а сопки пологи, и я хотела увидеть Белый ручей.
– Пятнадцать, – кивнула я. – Тогда зачем мы теряем время?
Артем удивительно ловко замаскировал с помощью окрестной растительности и сам автомобиль, и его следы. Я хотела взять часть груза, но Артем решительно взвалил на себя все: и припасы, и котлы, и палатки, мне оставил лишь удочку.
Природа Северного Сахалина значительно отличалась от природы юга, здесь не ощущалось присутствие человека, если на юге с его миллионами, зажатыми между сопками и морем, в любом направлении обнаруживался человек и следы его деятельности, то здесь воздух дышал пустотой и покоем, неким первобытным состоянием, в котором этот край пребывал тысячи лет. Недаром здесь вновь поселились айну – легендарные аборигены, многие века укрывавшиеся от людей в холмах.
Местность была восхитительно дика, Артем, тяжело шагавший за мной, сказал, что здесь можно встретить даже соболя – сам он не видел, но, по слухам, на китайских рынках периодически появлялись шкурки и мясо. По этим же слухам, вроде бы начала постепенно возвращаться нерпа, но лично мне это казалось фантастикой. Хотя кто знает, кто знает… Моряки, несущие службу на южных рубежах, рассказывали поразительные и ужасные истории о живых островах, дрейфующих в океане и пожирающих неосторожных путешественников, ступивших на их берега. В эти сказки мало кто верил, однако судовой журнал, найденный на борту злосчастного тральщика «Г. Рикенбакер», заставил многих поверить, что эти легенды имеют под собой основание.
Часа в четыре пополудни мы добрались до высокого камня необычного синего цвета; я сверилась с картой и убедилась, что именно здесь, в этом месте, начинался поворот к Белому ручью. Я колебалась – слишком велик был соблазн быстро пройти оставшиеся десять километров и успеть до заката, но потом решила последовать совету полковника Хираи и не спешить.
Мы свернули. Тропа стала еле заметна – она петляла среди поросших мхом камней и вела куда-то вверх. И тут три года моей подготовки сказались благотворно – я шагала в гору легко и вприпрыжку, а на середине пути даже смогла взять у Артема палатки.
Артем начал сдавать, я удивлялась, как это не случилось раньше, – я, проходившая практику в лечебнице при медицинском факультете, примерно представляла, к чему приводит длительное и систематическое недоедание и отсутствие витаминов. Сначала Артем замедлил шаг и приотстал, и я тоже незаметно снизила шаг, затем у Артема сбилось дыхание, он стал дышать туго и с хрипом, а я все старалась не оглянуться, мне не хотелось его смущать. И все закончилось так, как и должно было закончиться, – Артем упал. Нет, он не потерял сознание, просто упал лицом в землю, почти сразу попробовал подняться, но тут уж я схватила его за рюкзак и оттащила к ближайшему дереву, а он все пытался и пытался, пришлось на него прикрикнуть, чтобы он не дергался. Артему было, кажется, стыдно – он старался не смотреть в мою сторону, думал, что я его жалею. Но я его не жалела, я не видела ничего зазорного в такой слабости, напротив, я восхищалась его выносливостью. Для таких случаев имелся критический пакет – я сняла с плеча сумку с необходимыми вещами, достала из нее банку с шоколадом; вытащила две порционных плитки, примерно полтысячи килокалорий.
– Это что? – спросил он. – Гематоген?
– Жуй, – велела я. – Это лекарство. Прочищает мозги. Лучшее средство из личных запасов Его Императорского Величества. Выдается подводникам, экипажам миноносцев и паладинам гвардии.
Реакция на шоколад оказалась… странной. Я не ожидала, что так получится, – Артем откусил от плитки, как от горбушки, и принялся жевать с невозмутимым видом, точно он ел не шоколад, а хлеб, приготовленный из грубой овсяной муки. А потом заснул.
Вот так взял и заснул. Я испугалась, что он упал в обморок от перенапряжения, но он просто заснул, сидя у дерева, то есть сначала сидя, а потом, съехав затылком по коре, улегся на мох. Я не решилась его будить, и сон Артема продолжался и продолжался, он улыбался внутри этого сна и, кажется, был счастлив. Весьма странно – я никогда не встречала подобных последствий; не оставалось ничего, кроме как сесть рядом, смотреть и ждать.
Артем проспал два с половиной часа, за это время я успела подумать о разном, в основном о будущем. Это моя работа – думать о будущем, полевая футурология. «Конфликт как регулятор опережающего развития» – моя работа, и основные вопросы в ней посвящены столкновению, периодически возникающему между будущим и настоящим. Здесь нет никакой метафизики, но механизм взаимодействия достаточно сложный и неочевидный. На первый взгляд может предполагаться присутствие некоего фактора, лежащего вне причинно-следственных связей и физических законов. Когда технологическое развитие человечества начинает значительно опережать развитие нравственное, возникает некая волна – синергия, резонанс между негативными эффектами в экономике, общественными ожиданиями и обострением социальных конфликтов, этический тупик, явление, неизбежно заканчивающееся планетарной катастрофой. Профессор Ода сравнивает это с деревом, которое сбрасывает лишние листья, чтобы не погибнуть в морозы, волна, отразившись от неприступных бастионов грядущего, смывает с поля истории все лишнее, всё, что может помешать реализации этого будущего. Будущее, чтобы состояться, должно отрицать прошлое. То есть настоящее для нас. И задача практикующего футуролога – определить векторы вторжения грядущего, противостоять им и направлять в нужную сторону. По мере сил.
Это звучит несколько лирически, однако работы профессора доказали, что будущее способно воздействовать на прошлое, хотя бы в силу того, что в настоящем глубоко укоренены ростки этого будущего. Собственно, идея посетить Сахалин возникла в ходе обсуждения с профессором проблемы футурошока второго порядка; профессор полагал, что Империя, допуская существование префектуры Карафуто и нечеловеческих порядков, царящих в ней, входит в определенный этический резонанс, и новый конфликт с будущим неизбежен. И если предыдущее столкновение уничтожило весь мир, то новое столкновение может окончательно отбросить остатки человечества в каменный век.
Разумеется, Сахалин не являлся решающим фактором в приближающемся столкновении, однако, по мнению Ода, он мог вполне стать катализатором катастрофы. Поскольку сам профессор пребывал уже в преклонных годах, страдал диабетом и ревматизмом и посетить Сахалин никак не мог, вызвалась я. Кроме того, у меня имелись и личные причины – по неким данным, на Сахалине до сих пор находилось несколько русских семей, и я рассчитывала с ними встретиться; будучи русской по материнской линии, я никогда не видела других русских и русскую речь слышала лишь от матери и от бабушки. Я не испытывала глубоких этнических чувств, интерес у меня скорее исследовательский и этнографический, на территории островной Японии, если доверять последней переписи, русских не проживало.
Перед началом Войны с территории Сибири начался массовый исход населения в Приморье; российские территории стремительно пустели, Китай последовательно реализовывал в отношении северного соседа «путь воды» – проникновение китайского элемента во все, пусть даже незначительные, сферы жизни.
