Старший лейтенант что-то проорал выбежавшим, согнал своих с брони, мотострелки выставили «живой коридор», ощетинившись стволами.
БМПшки в укрытиях повели стволами в нашу сторону. Техника быстренько заехала во внутренний дворик. Посреди детской площадки были вырыты перекрытые щели, оборудована минометная позиция. Выбитые окна заложены мешками. К нам подбежал какой-то бравый военный и начал заруливать механиками и водителями, расставляя технику. Наш КамАЗ и «пожарка» приткнулись к самой стене дома, БТР поставили возле выезда и сразу же назначили наводчику сектор обстрела. Бравым военным, который заруливал расстановкой автомобилей и брони, оказался старший техник роты — пожилой прапорщик, похожий на матроса Лучкина из старого доброго советского фильма про негритенка Максимку. Ему бы еще серьгу в ухо, и сходство было бы полнейшее.
— А вы кто такие, пожарники, что ли? — с усмешкой глядя на машину, начал он меня расспрашивать.
— Ну вроде как да, хотя если тебя беспокоят лишние несколько тонн воды, так мы уедем, — съязвил я в ответ.
— О, это дело, а то мы до колодца в соседних дворах постоянно с боями прорываемся, такие гости всегда в радость…
Взаимопонимание было достигнуто в течение пары минут. Подошел Осипов и начал расспрашивать, где находится командир. Втроем мы спустились в подвал дома, прошли извилистым коридорчиком и ввалились в довольно просторное помещение, более-менее расчищенное от хлама и освещаемое тусклым дневным светом через подвальные окошки, полузаложенные мешками. В углу дымила печка типа «буржуйка», возле которой на корточках сидел то ли солдат, то ли офицер в черном танковом комбинезоне и с наслаждением курил, пуская дым в приоткрытую заслонку.
— Юра, — обратился к нему техник, — тута гости к нам, неплохие гости — у них воды целая машина, да со второго батальона Романов к нам с людьми пробился. Чую, наступать снова попрем!
Ротный чертыхнулся и, встав с корточек, подошел к нам.
— Здорово, мужики. Вы ежели к нам, то гостям, да тем более с водой, а она сейчас на вес золота, мы завсегда рады. Ежели дальше поскачете, то не советую: тут буквально через два дома от нас третья рота нашего батальона взводный опорный хотела выставить — так чичи броню пожгли, а людей уже два дня вытащить оттуда не можем, кроют, падлы, со всех сторон. Так что не советую, мы тут на самом передке…
Осипов схватил командира за рукав комбинезона и поволок в уголок, от меня подальше, — наверное, опять объясняет про свою суперсекретную задачу, боится, наверное, что я его духам сдам.
Ожидая конца разговора, я присел на роскошное кожаное кресло, абсолютно не гармонирующее с убогой обстановкой подвала, и с удивлением осмотрелся. М-да-а-а, обстановочка еще та. Сырые подкопченные кирпичные стены, кое-как очищенный от мусора бетонный пол, одну из стен занавешивает роскошнейший красно-коричневый ковер, который протыкают насквозь куски арматуры, торчащие из стены. На арматуринах развешены в живописном порядке автомат, нагрудник, бронежилет, каска. Вдоль стен стоит пара приличных кожаных диванов, видно, из одного с креслом комплекта. Парочка огромных деревянных кроватей, застеленных красивыми пушистыми пледами. Посредине кухонный стол, застеленный плащ-палаткой, с какими-то бумажками, полевым телефоном и радиостанцией, от которой куда-то через окошко наверх уходила антенна. Рядышком роскошный стол, наверняка из какой-нибудь ценной породы дерева, пожженный в нескольких местах, на котором сиротливо стоит солдатский котелок и валяется нераспечатанный пакет со «спиртовым» хлебом. Убогость и роскошь в одном флаконе…
Ротный переговорил с майором и подозвал меня к столу с картами и бумажками. На его схеме данных было гораздо больше, чем на той, которую мне передали из разведывательного управления. Я быстренько достал свою, вынул из-за пазухи карандаш и начал переносить обстановку, одновременно вслушиваясь в пояснения, где у духов какая огневая точка, как лучше пройти и еще много чего полезного. Договорились, что миномет с опорного пункта будет прикрывать нас по запросу огня, вызвали командира минометного расчета. Пришел совсем молоденький щуплый солдатик в непомерно больших сапогах, бушлате-ватнике и шапке-ушанке с развязанными ушами. Несмотря на весь свой комичный вид, солдат был довольно серьезен: бегло осмотрел схему, поинтересовался у меня маршрутом выдвижения, вытащил из сержантской сумки, болтавшейся на боку, свою схему огней и, аккуратно развернув, расстелил ее на столе.
При виде схемы, предоставленной командиром расчета, я про себя тихонько ахнул и еле успел поймать челюсть. Схема, исполненная от руки и, скорее всего, перерисованная с плана ротного, была выполнена настолько мастерски и с любовью, что с первого взгляда было и не понять, типографская это распечатка или народное творчество. Все значки позиций, огневых точек были вычерчены мастерски, с соблюдением всех пропорций, аккуратно подтушеваны. Все подписи — как по линеечке, каллиграфическим почерком. Вот и доверяй после этого внешнему виду солдата. Боец достал из планшета артиллерийскую линейку, начал отмечать на своем плане цели, достал блокнотик, принялся что-то считать.
На все вопросы Осипова он никак не реагировал и вопросы задавал только мне. Видно, принял меня из-за бритой башки за своего — такого же солдата-срочника. Общаться с таким было сущее удовольствие, особенно когда рядом злился Осипов, а ротный мотострелков, сидя в кресле, тихонько посмеивался и делал вид, что изучает карту. Обговорили порядок запроса огней и расстались, вполне довольные друг другом.
Ротный пригласил нас прогуляться по его опорному пункту и с крыши провести небольшую рекогносцировку маршрута выдвижения.
На улице где-то неподалеку была слышна стрельба и уханье гранатометных выстрелов.
— Опять наших долбят, и связи никакой, — покачал головой мотострелок. — И огонь бы запросить артели, чтобы за подвижным огневым валом к ним добраться да вытащить, да наверху боятся то ли своих, то ли мирных положить, а пацаны там уже второй день как в ловушке. Пытались к ним прорваться, да без толку, своих пятерых на ледник в подвале положили. Теперь вон, когда Леха Романов прискакал, может, что-то и придумаем.
Старлей Романов помахал нам из окошка и проорал:
— Юре-ец, мы правое крыло заняли — своих в левое перемести. А минут через двадцать подгребайте, у меня водяра есть…
Группа Осипова сидела на бетонных блоках вокруг своей «шишиги», осматривая снаряжение и оружие и с удивлением наблюдая за моими разведчиками.
Пока я знакомился с местным командованием, Павел развил бурную деятельность.
Возле КамАЗа мешками огородили небольшой уголок, где развернули пункт хозяйственного довольствия и начинали готовить поздний обед. Творческая натура моего заместителя была не лишена некоторого показушного эффекта, и поэтому Паша лично облачился в белый фартук, который, скорее всего, переделал из самодельного маскхалата, и кашеварил на паяльной лампе. Увидев меня, он сделал театральную паузу и прокричал так, чтобы слышали все:
— Командир. на первое что сегодня готовить: борщ или лапшу?
