Тем временем быстро идущий «Херсонес» наносит тяжёлым носом ошеломляющий таран по римскому судну с флагом командующего. Вражеской триере был проломлен деревянный борт и «Херсонес», словно топор, разрубил тулово корабля, разломав все внутренности с рядами сидящих гребцов. И в дополнение выпалил «греческим огнём».
Кровь пострадавших, сноп огня, истерика погибающих смешались с проклятиями смертных, молитвами о спасение к римскому богу Юпитеру, победными криками нападающих тавров с именем богини Девы.
Пираты беспощадны к итальянским захватчикам, полонившим град Херсонес и Боспор Киммерийский, завоевавшие исконные таврские берега. Но побеждённые римляне не сдаются, а в предсмертной агонии легионеры дерутся отчаянно и храбро, военные профессиональные навыки у них были вышколены до автоматизма. Презирая смерть, они собираются командами и словно «кулак» пробивают путь сквозь окружения тавров.
Разноязычные крики, приказы, стоны, хрипы, дым от горящего дерева, страх и отвага носились над морским боем. Дим в своей застопорившей лодке держал в руках запутанные лианы, обрывки сетей, как вдруг увидел, что из черного и кровавого огнива битвы к нему плывут римские воины, в бегстве ища спасение. Они уже близко и вмиг убьют слабого мальчишку. Все сейчас в пылу страшной битвы, напрасно и не откуда ждать помощи? Даже нет ему спасение в плавание, поскольку и там его настигнут обозлённые вояки!
Внезапно, прямо у борта лодки, появилась Афалина, поющая на дельфиньем языке. Она выпрыгивала из воды, словно приказывая, ухватится за её плавники. Дим прыгнул в море и счастливо обнял подругу по водной сфере. Они вмиг исчезли с глаз опешивших римлян, увидевших и поверивших в морское чудо.
Обогнув вытянутое тулово костистого мыса, будто с Черепом каменным во главе, благотворная Афалина вынесла геройского моряка к соседнему пещерному гроту-гиганту с гудящей акустикой, словно небесный гром прятал тут свои гремящие голоса. Грот-оракул укрылся в скалах, невидимый с моря. Здесь у тавров находилось святилище, соединявшее покровителей моря и пастухов окрестных горных пастбищ. В центре грота был пробит в скале колодец, где на дне собиралась вкусная ключевая вода, хотя край моря находился в десяти метрах от него.
Черепа рогатых животных, козлов, баранов, оленей висели на пещерных стенах, под ними скелеты морских рыбьих чудовищ, стояли стройные амфоры, как женские фигуры, наполненные греческим вином, таврским маслом, воском, мёдом и зернами пшеницы, овса и других злаков, съедобных и лечебных.
В углу зала, на почётном пьедестале, собранном из костей жертвенных животных, возвышалась голова мамонта с белыми бивнями. Священная реликвия досталась таврам от далёких предков, обитавших здесь в древнюю эпоху. Скопление костей у живших здесь неандертальцев связано с культом промыслового зверя, зарождение религиозным представлений, мистическому мышлению природы. Трепетное отношение к костям съеденных животных, добытых на охоте, воплотилась с крепкой верой возрождения животных. Представления первобытного охотника сильно окутывал туман оживления убитых им зверей, обеспечение себе удачи в будущей охоте.
Предки поклонялись мамонту, но вымерли доисторические животные, и тавры взяли свой тотем – голову двух рогового быка. Во лбу почитаемой головы сияло священное и магическое пятно, выбеленная временем, выглаженная и отполированное руками почтительного прикосновения, словно приносящая успех жизни, блистала белым алтарём святости.
Сюда, после сокрушительной победы пиратов над римскими легионерами, завоевавшими уже полмира, собрались отважные участники битвы и местные таврырыбаки, помогавшие в кровопролитном сражении. Места в поющем высоком гроте было вдоволь. Шаман по имени Манфил священнодействовал у черепа бычьей головы с длинными рогами, с изогнутыми формами, как молодые месяцы. Горели поминальные костры по погибшим пиратам, а из черепов убитых врагов воины вычищали памятные кубки. Геройская триера «Херсонес», победительница прославленных римлян, с царапинами и небольшими повреждениями, причалила у заградительных скал языческого грота.
Соприкоснувшись с греческой культурой и жизненным укладом, теперь тавры не отрубали головы пленённым, а отправляли в рабство на тяжёлые сельскохозяйственные работы – пахать бороной, сеять, поливать, растить урожаи, пасти скот, ухаживать за ним, строить каменные хижины из необтесанного камня и защитные стены. Только к гробницам – родовым каменным ящиками враги не смели прикасаться, лишь тавры могли хоронить своих сородичей.
Посвящение в пираты у тавров происходило торжественно с чашей из черепа, наполненным вином, а раньше кровью убитого врага. Теперь первым прикасался к ритуальной чаше посвящённый Дим, ему делали надрез на кисти и он капал свою кровь в весёлый напиток жизни, а затем кубок пускался по всему кругу пиратов. Прядь волос Дима сжигали в костре и вторую бросали в море. Теперь огнём и водой он был привязан к смелому братству пиратов. Барабаны из телячьей кожи гулко стучали, словно небесные громы падали эхом с каменного пещерного потолка.
Таврские юные девы осыпали мальчишку, ставшего мужчиной, душистыми цветами бессмертника и сухими водорослями, чтобы жил герой долгую жизнь без ран и болезней.
– Поздравляю тебя, юный муж! – Атрид крепким объятием прижал к себе счастливого Дима, стойко преодолевшего все мрачные тягости жизни со смертью родителей и суровые приключения последние полгода. Ему так хотелось отеческой ласки и доброго внимания, ведь он оставался несчастным одиноким дитём. А тут сам триерарх приголубил и похвалил мальчугана, вызвав у него слёзы счастья на глазах, а в душе радостное состояние, что его не бросили, а помнят и заботятся о нём.
– Спасибо! – благодарил заплаканный мальчишка.
– Вытри слёзы, ведь мужчины не плачут!
– Мне просто хорошо.
– Будешь жить с моей семьёй?
– Да.
– Теперь у тебя есть сестра, моя дочь!
– А как её имя?
– В честь греческой богини – Фетида!
– Я уже видел её, когда мы пришли из Синопа, и ваша жена встречала вас с малюткой на руках, – вспомнил Дим.
– Отлично – знакомство состоялось!
– А когда мы вернёмся домой?
– Завтра разделим добычу с местными рыбаками с захваченных римских триер и уйдём в море.
– Прямо к Медвежьей горе?
– Конечно, если не повстречаем купеческих или военных судов.
– Мне так хочется побегать по земле.
– Я тоже мечтаю поваляться на траве.
* * *
Но у таврских пиратов, дрейфующих вдоль родных берегов, никогда не будет покоя и отдыха. Возвращаясь в «Залив Сокровищ» они увидели новые три триеры, причаленные к изгибу небольшой бухты.
– Опять римские волки повстречались нам! – объявил Орёл.
– Ты узрёл их эмблему на флаге? – спросил Атрид.
– Да, я вижу оскаленную волчицу на красном фоне. – Это эмблема императора с позолоченным орлом и волчицей, – подтвердил Атрид, тоже пристально всматриваясь в причаленные корабли.
