Триера хищно скользила вдоль берега, словно вылавливая очередную пиратскую жертву. Или выискивала подходящий и удобный залив, чтобы спрятаться от буйства ветров и морских ударных волн, кипящих водоворотами и смертельной глубиной. Но открытый берег был нескладен, змеиным очертаньем вился среди серых утёсов и песчаных жёлтых полос, словно готовый заманить корабль на мелководье или куснуть оскалом свирепых скал. Но тавров-пиратов, топтавших землю в тяжелом труде и жизни только в своём уделе, теперь приводила в восторг своя, но незнакомая земля, хранившая красочный блеск воды и камня в драгоценных искрах агата и алмаза, с рудными рисунками морщин и впадин. Ночное небо радостно искрилось над красивым раздольем, рассыпая кометы и звёзды.
Вечерело и сквозь наливающуюся темень везде вспыхивали костры пастухов и в поселениях тавров, как кровавые глаза зверей, светившихся в диких дебрях. Плоть синих призраков кружились вокруг корабля, покрывая путь пеленой и бредом путаницы в расширенных глазах неопытных мореходов. Только Атрид, как смелый и мятежный буревестник, пронзал сгущавшуюся тьму, острым взглядом бывалого и опытного рулевого, избороздившего мировой Океан в упряжке бодрых пенных коней, счастливо минуя беду и катастрофы. И теперь он уверенно вёл корабль, отстранив Орла от руля.
Уже в самую ночь успели зайти в тихую бухту, обрамлённую скальными утёсами, но наглухо закрытую от трёх сильных и злых ветров, только приятный Зефир ласково веял с юга. В одном каменном борту выступающего мыса с огромной горной головой горел костёр, туда и направил «Херсонес» Атрид. Там оказалась, пронизывающая каменистый мыс, удобная узкая пещера, где у входа жили рыбаки, местные тавры. Они дружелюбно и гостеприимно приняли гостей с соседнего края. Глубина воды позволила триере причалить прямо к черному входу пещеры.
На берегу запылал костёр, где в честь прибывших пиратов, коптилась и сушилась сегодня свежевыловленная рыба, а гости потчевали соотечественников римскими угощениями и греческим вином. Пир выдался во славу Тавриды. Опьяневшая команда триеры и рыбаки рассыпались во сне прямо в пещере и на «спине» длинного мыса, среди ароматных многовековых можжевельников, лечащих лёгкие людей даже запахом густозелёных ветвей и лап. Даже сильными и способными гребцами триеры стали молодые мужчины-тавры, сменившие рабов, оставшихся работать мотыгами на полях «Залива Сокровищ».
Крепко спала и качалась в звёздных сетях неба загулявшая триера с высадившимся экипажем на берег. Расплавленное серебро штиля покрыло тишь моря, облитой синим светом ночи, точно в стеклянном кубке, погрузился безрассудный мир тавров, пленённый крепкими оковами сна. Даже дремали мохнатые можжевельники, пропитанные густой золотистой смолой. Лишь где-то вдали неслышно плескали волны или вёсла, а, может, большая рыбина игралась средь лунного магического колдовства? И непонятные призраки-тени коварными коршунами с золотыми клювами медленно приближались к светоносной синей бухте.
Как вдруг резкий, душераздирающий крик ребёнка, словно обожженного ударом плети, разорвал слепящую тишину, будто кольнул острым копьём по сладкому хмельному сну.
– Тревога! Подъём! Оружие к бою! – неистово кричал не спавший Дим, увидевший, как три вражеские тени-триремы выплыли из скальных мысов, направляясь к «Херсонесу». Мальчишка, привыкший с отцом к ранней рыбной ловле, плавал рядом с триерой на своей лодчонке, раскинув малую сеть. Будто сила рокочущего грома вошла в голос вахтенного Дима, разбудив и всколыхнув весь мир.
И завертелось колёсо тревоги во всю свою быстроту, сразу сделав стремительный оборот с сигнала опасности. Местные рыбаки, не раз встречавшие грозную опасность тут же организовали подводную оборону. Выученные пловцы сразу нырнули в море, облачившись в костюмы из водорослей, а во рту держа тонкие камышовые трубочки. В их задачу входило запутать сетками, верёвками и гибкими лианами рулевые весла вражеских триер. Весь заградительный материал всегда был наготове.
Меткие стрелки из луков быстро заняли удобные позиции для обстрела всех живых на палубах крадучись подходящих римских военных судов. Факельщики, с дружно вспыхнувшими факелами в руках, выстроились огневыми линиями против коварного и внезапного врага. Рядом с ними стояли воины с большими луками, чтобы стрелять огненными стрелами и поджигать деревянную оснастку и остовы кораблей. Были у тавров ловкие пастухи, метко кидавшие веревочные петли на диких скакунов, а здесь на головы римлян в касках или крючьями цепляли за борт и притягивали корабли. «Херсонес» имел небольшой запас «греческого огня» для победной атаки.
Пираты «Херсонеса», натренированные Атридом на военную тревогу, моментально заняли свои боевые и морские места. Триера сходу рванула навстречу приблизившемуся врагу, ударила тяжёлым тараном на крайнюю справа по ходу встречи римскую триеру, оттесняя вражьи корабли-шакалы к каменному мысу, с пугающими огненными стрелами тавров. Атрид опять умело произвел тактический приём – проплыв, ломая вёсла правого борта врага. Римляне не ожидали такой лихости и скорости от ещё недавно крепко спящего судна, а сейчас ловко, словно тяжелое копьё-таран, пронёсся губительным ударом.
А ныряльщики, словно морские лохматые чудища в водорослях, кружились под водой, заводя и опутывая гибкими лианами и сетями рулевые весла римских триер. Гребцы на них вскидывали весла и пытались грести, но зажатые рули не давали правильного направления. Триеры болтались, тыкая друг друга носами, бортами, кормой. Раздавался свист разящих стрел, горящих и боевых, крики раненных, слепящий огонь, рассыпающий по палубам, дикие гортанные голоса горцев, хруст ломающихся весел и губительные удары кораблей. Хаос и неразбериха окутала сражение пиратов на воде, на глубине и на скале, и растерянных римлян, предвкушавших внезапную и легкую победу над спящим «Херсонесом». Хотя в горячем и победоносном бою, прослеживалась разумная организация и военная выучка тавров. Они с детства были приучены к борьбе, войне и защите родной земли от пришлых посягателей.
– Поворот оверштаг! – в пылу запала и лихой первой атаки командовал Атрид. Триера чётко застопорила, развернулась и вновь устремилась на вражеские корабли.
– Теперь какое направление?
– Направление нового удара на триеру, стоящую в середине эскадры! – с нахлынувшим вдохновением воскликнул Атрид.
– Понял, там, кажется, находится центурион, командующий римскими легионерами! – ответил уже опытный рулевой Орёл, обладающий зорким зрением таврского охотника, а теперь моряка.
– Молодец, юный сын Дельфина, во время поднял боевую тревогу, но где он! – произнёс Атрид, рассматривая акваторию небольшого залива.
– Смотрите, слева от сражения он находится в своей скорлупе лодки! – показал Орёл.
– Что он там делает?
– Помогает ныряльщикам, выбирает лианы и сети!
– По летам – ребёнок, но уже настоящий воин и рыбак! – похвалил Атрид.
– Становитесь ему приёмным отцом и научите мальчишку многим жизненным премудростям, а ещё и греческой культуре? – посоветовал Орёл.
– Дельная мысль, я был восхищён и удивлён его одиночным плаванием по Понту, а сегодня мальчик настоящий герой и спас нас от внезапного коварного удара римлян и гибели!
