Совещание остановилось на решении послать эскадру с целью завоевания господства на море в совместных действиях с 1–й эскадрой в Порт–Артуре. Вторым вопросом обсуждалось предложение контрадмирала В. В. Линдестрема (бывший командир «Апраксина») о присоединении ко 2–й эскадре трех броненосцев береговой обороны типа «Адмирал Сенявин». По желанию З. П. Рожественского это предложение отклонили, запланировав послать в поход только купленный на средства графа Строганова вспомогательный крейсер «Русь» с воздухоплавательным парком[95].
Здесь уместно упомянуть о мнении Е. И. Алексеева и о планах усиления эскадры «экзотическими» — латиноамериканскими — кораблями. Наместник вскоре доложил, что «…по своей боевой силе эскадра не отвечает требованиям возлагаемой на нее задачи» и «…без присоединения к эскадре предположенных к приобретению судов, успех эскадры нельзя считать обеспеченным и, скорее, грозит неудачею…». Умаляло значение прибытия подкреплений и перенесение сроков прибытия эскадры в китайские воды на май — июнь 1905 г. вместо намеченного ранее декабря 1904 г.
Сам Зиновий Петрович (по В. А. Штенгеру) говорил, что убеждать участников Особого совещания в бесполезности посылки эскадры в таком составе он не пожелал, так как участники могли подумать, что адмирал боится предстоящих трудностей, и могли его заменить. А он первоначально взялся за дело и обещал выполнить задачу… Тем более, что Зиновий Петрович удостоился особого доверия монарха — его приняла болезненная императрица и показала ему наследника — маленького Алексея. Мог ли адмирал пренебречь таким знаком внимания? Вряд ли, да он и сам считал поход исключительно своей миссией.
Возможно предположить, что все это верно. Труднее сказать, насколько З. П. Рожественский верил в успех усиления эскадры покупкой судов в Аргентине и Чили. Речь конкретно шла об аргентинских броненосных крейсерах (однотипных «Ниссину» и «Касуге») «Гарибальди», «Генерал Сан–Мартин», «Пуерадон» и «Генерал Бельграно», и о чилийских — «О'Хиггинс», «Эсмеральда» и «Чакабуко» (все три — английской постройки Армстронга в Эльсвике). После войны все это представили авантюрой, но осенью 1904 г. для крейсеров собирали в Либаве экипажи, а близкий к Николаю II человек, контр–адмирал A. M. Абаза, инкогнито отправился за границу, чтобы оформить приобретения кораблей через «третьих лиц» в Европе.
Многие тогда понимали, что Великобритания не допустит такого усиления Российского флота во время войны. Понимали, но надеялись. Видимо, определенные надежды были и у Зиновия Петровича. Фактически оказалось, что Аргентина и Чили на сделку не пошли, хотя и нуждались в деньгах, а посредники в большинстве проявили себя как алчные до денег авантюристы. Миссия А. М. Абазы, который в прошлом с легкостью обставлял предоставление русских заказов французским фирмам, провалилась.
Тогда же, на следующий день после совещания, З. П. Рожественский представлял в Кронштадте свои корабли императору, который посетил все шесть броненосцев, «Адмирал Нахимов» и «Алмаз». Радуясь в душе, что «Рубикон перейден», скрытный Николай II был удовлетворен результатами своей поездки, и судьба эскадры решилась.
29 августа 1904 г., сопровождаемый балтийскими броненосцами береговой обороны, Зиновий Петрович ушел со всеми готовыми кораблями в Ревель. Здесь эскадра упражнялась в практических стрельбах. Гвоздем программы стала, как и прежде, стрельба по «береговым укреплениям» на о. Карлос. А ведь предстояло драться в открытом море. Кроме этого, все, как обычно, делалось по сигналам адмирала, без учета уровня индивидуальной подготовки отдельных кораблей.
Так, только что пришедший из Кронштадта в Ревель броненосец «Орел» уже через три дня участвовал в эскадренном учении — ночном отражении минной атаки. Результаты учения даже на флагманском броненосце вызвали обоснованные нарекания командующего эскадрой. Что же касается «Орла», то там ночная тревога явилась полной неожиданностью. «Некоторые из матросов, — писал позднее А. С. Новиков–Прибой, — в особенности новобранцы, находясь под влиянием разных слухов о близости японцев, думали, что началось настоящее сражение. Слышались бестолковые выкрики. Офицеры ругали унтеров, а те толкали в шею рядовых Много минут прошло, пока на броненосце водворился некоторый порядок. Забухали и наши 75–миллиметровые пушки»[96].
Сам Зиновий Петрович был недоволен запросами адмиралов Е. И. Алексеева и Н. И. Скрыдлова, которые, находясь на Дальнем Востоке, хотели вмешаться в управление эскадрой. Беспокоили командующего и текущие проблемы с личным составом — для укомплектования его кораблей были выделены, кроме балтийцев, матросы из черноморских экипажей, а также инструкторы–комендоры из Учебно–артиллерийского отряда. Последнее было весьма отрадным. Но в командах кораблей имелись также запасные, новобранцы и так называемые штрафованные, элемент весьма ненадежный, хотя и разнообразный по своим достоинствам. Как ни странно, но более всего «нетчиков» — то есть не вернувшихся из увольнения на берег или даже дезертиров — было из «избранной» команды «Императора Александра III»[97], носившей красные погоны Гвардейского экипажа. Впрочем, дезертирство не носило массового характера.
Среди офицеров эскадры было много молодежи, но в целом она была сравнительно полно укомплектована как флотскими офицерами, так и инженер–механиками, а также кондукторами. На назначение младших флагманов и командиров судов З. П. Рожественский мог повлиять лишь в ограниченной степени. Так, контр–адмирал О. А. Энквист, при весьма скромных достоинствах, был родственником Ф. К. Авелана. Часть командиров имела хорошую «протекцию». В то же время
среди флагманов и командиров эскадры (считая и посланный потом отряд Н. И. Небогатова) было много опытных людей, служивших ранее под командой Зиновия Петровича.
Их молено было отнести к его «товарищам и ученикам», как позднее В. И. Семенов назвал флагманов и командиров японского флота адмирала Того. Среди близких знакомых командующего были адмиралы Д. Г. Фелькерзам и Н. И. Небогатов, командиры кораблей Б. А. Фитингоф («Наварин»), А. А. Родионов («Адмирал Нахимов»), В. Н. Миклуха («Адмирал Ушаков»), Н. Г. Лишин («Генерал–адмирал Апраксин»), С. И. Григорьев («Адмирал Сенявин»). Все они служили под командованием Зиновия Петровича в Учебно–артиллерийском отряде. Капитан
1–го ранга Л. Ф. Добротворский («Олег») в 1895–1896 гг. был старшим офицером — ближайшим помощником З. П. Рожественского, командовавшего крейсером «Владимир Мономах». Большинство других русских командиров в командном стаже не уступали японским. Так, еще до назначения на 2–ю эскадру Тихого океана капитаны 1–го ранга В. И. Бэр («Ослябя»), П. И. Серебрештков («Бородино»), Н. М. Бухвостов («Император Александр III»), Е. Р. Егорьев («Аврора»), Н. В. Юнг («Орел»), М. В. Озеров («Сисой Великий»), И. Н. Лебедев («Дмитрий Донской») имели опыт самостоятельного командования кораблями I ранга в длительных морских и океанских плаваниях.
