– О милое создание! – воскликнула я. – Как страстно он меня любит! Но, дорогая леди Быстраморе, вы сказали ему, что я полностью завишу от дяди и тети?
– Да, я открыла ему все.
– И что же он ответил?
– Он издал несколько гневных восклицаний по поводу дядюшек и тетушек, обвинил английские законы в том, что они дозволяют старикам удерживать при себе свои состояния, когда те так нужны их племянникам и племянницам, и пожалел, что не входит в состав палаты общин, дабы реформировать законодательство, исправив все его промахи.
– О благородный муж! Какой у него дух! – заметила я.
– Он добавил, что не может льстить себе надеждой, что восхитительная Генриетта ради него снизойдет до того, чтобы отказаться от роскоши, к которой привыкла, а взамен примет лишь удобства и элегантность, кои сможет позволить ей его ограниченный доход, даже если предположить, что она решится поселиться в его доме. Я пояснила Масгроуву: не следует ожидать, что девушка пойдет на это; было бы несправедливо требовать от нее отказаться от власти, которой она теперь обладает и которую столь благородно использует на то, чтобы творить столько добра беднейшим созданиям Божьим – и всего лишь ради ее собственного удовольствия и удовольствия моего кузена.
– Кстати сказать, – вставила я, – я действительно время от времени трачу значительные суммы на благотворительность. Но что на это ответил мистер Масгроув?
– Он ответил, что находится под воздействием печальной необходимости признать правдивость всего сказанного мной и что, следовательно, если бы именно он оказался тем счастливцем, коему суждено стать мужем прекрасной Генриетты, он должен заставить себя дожидаться, пусть и с большим нетерпением, того счастливого дня, когда, возможно, она освободится от власти никчемных родственников и сможет даровать себя ему.
Как он благороден! Ах! Матильда, какая же я счастливица, если мне суждено стать его женой! Но тетушка зовет меня помочь ей лепить пирожки, так что adieu, дорогой друг, и знай, что я остаюсь твоей и т. д.
Г. Гальтон.
Finis
Заметки
Мисс Фанни Кэтрин Остин
Дорогая племянница,
Поскольку значительное расстояние между Роулингом и Стивентоном не дает мне возможности руководить твоим воспитанием, забота о котором в таком случае, вероятно, ляжет на плечи твоих отца и матери, я думаю, долг мой состоит в том, чтобы не дать тебе остро почувствовать нехватку моих личных наставлений; и с этой целью я изложу на бумаге свои взгляды и указания насчет поведения молодых женщин, которые ты и найдешь на следующих нескольких страницах… Остаюсь, дорогая племянница, твоей любящей тетушкой.
Автор.
Женщина-философ. Письмо
Дорогая Луиза,
Ваш друг, мистер Миллар, заглянул к нам вчера по пути в Бат, куда он направляется, дабы поправить здоровье; с ним были и две его дочери, а старшая и трое сыновей остались с матерью в Суссексе. Хотя Вы часто рассказывали мне, что мисс Миллар удивительно красива, Вы ни разу не упомянули о красоте ее сестер, а ведь они, несомненно, ужасно хорошенькие. Я их Вам опишу: Джулии восемнадцать; в выражении ее лица удачно сочетаются скромность, благоразумие и достоинство; фигура ее сразу же вызывает мысли об изяществе, элегантности и симметричности. Шарлотта, которой только шестнадцать, ниже ее ростом, и хотя не может похвастаться непринужденным достоинством Джулии, тем не менее ее фигуре свойственна приятная пышность, достойная не меньшего внимания. У нее светлые волосы, а на лице иногда появляется выражение удивительно пленительной кротости, а иногда – поразительной живости. Шарлотта, похоже, обладает бесконечными запасами остроумия и непреходящего хорошего настроения; речь ее в течение получаса, проведенного ими у нас, изобиловала забавными замечаниями и остроумными репликами; разумная же и милая Джулия произнесла несколько сентенций о морали, достойных такого сердца, как у нее. Мистер Миллар оказался именно такого нрава, каковым я его всегда считала. Мой отец встретил его полным любви взглядом, крепким дружеским рукопожатием и сердечным поцелуем, подчеркнув тем самым радость вновь узреть старого верного друга, с которым из-за различных обстоятельств он был разлучен почти двадцать лет. Мистер Миллар заметил (и совершенно справедливо), что много чего выпало на их долю за это время, и тем дал возможность очаровательной Джулии весьма благоразумно перечислить все изменения в их положении, вызванные столь длительным периодом времени, – иногда к лучшему, а иногда и к худшему. Затем она несколько отклонилась от данной темы, упомянув недолговечность человеческих удовольствий и неопределенность касательно их продолжительности, а далее не могла не заметить, что все земные радости преходящи. Она уже собиралась проиллюстрировать последнее утверждение примерами из жизни великих людей, когда к дверям подали карету и милой моралистке вместе с отцом и сестрой пришлось отправиться в путь; но перед этим они пообещали погостить у нас месяцев пять-шесть, когда вернутся из поездки. Мы, разумеется, упомянули о Вас, и уверяю Вас, что присутствующие отдали должное всем Вашим достоинствам. «Луиза Кларк, – сказала я, – в целом очень приятная девушка, хотя иногда ее хорошее настроение омрачают тучи раздражительности, зависти и злобы. Ее нельзя обвинить в недостатке ума или отказать ей в притязаниях на красоту, но последняя столь незначительна, что ценность, которую Луиза придает обаянию своей личности, и восхищение, которое она на сей счет ожидает получить от окружающих, служат ярким примером ее тщеславия, гордыни и недалекости». Вот что я сказала, и все поддержали мое мнение, высказав свое полное с ним согласие.
Искренне Ваша
Арабелла Смит.
Первое действие комедии
Действующие лица: Пугач, Мария, Чарльз, Пистолетта, Форейтор, Хозяйка гостиницы, Хор деревенских парней, Кухарка, Стрефон, Хлоя
Сцена первая. Деревенская гостиница
Входят Хозяйка, Чарльз, Мария и Кухарка.
Хозяйка (к Марии): Если дворяне во «Льве» потребуют кроватей, проведи их в девятый номер.
Мария: Да, госпожа.
Мария уходит.
Хозяйка (Кухарке): Если их благородия в «Луне» попросят меню, дай его им.
Кухарка: Непременно, непременно.
Кухарка уходит.
Хозяйка (Чарльзу): Если дамы в «Солнце» позвонят в колокольчик, ответь на вызов.
Чарльз: Да, мадам.
Все уходят порознь.
Сцена переносится в «Луну», где обнаруживаются Пугач и Пистолетта.
Пистолетта: Скажите, папенька, как далеко отсюда до Лондона?
Пугач: Девочка моя, моя дорогая, любимейшая из всех моих детей, копия своей бедной матушки, умершей два месяца назад; с кем я еду в город, чтобы выдать замуж за Стрефона и кому я намерен завещать все свое состояние, – до него осталось семь миль.