— Он ни разу в жизни не украл, — добавил другой нат.
— Хороший человек, — вставил третий.
Глаза мужчин увлажнились, и они отвернулись, чтобы скрыть слезы. Кхачера пошел догонять чамаров, а Мангу и его друзья подняли кровать.
— Только бы донести живым.
— Теперь все в руках Всевышнего.
— На него надеяться — последнее дело.
Наты несли кровать, переговариваясь. Сукхрам все еще не приходил в себя.
— Как бы на нас опять не напали люди Банке, ведь их было больше десятка, — сказал один из них.
— Тогда он был один, а теперь нас четверо, — ободрял Мангу.
— Будем биться до последнего!
Покрывало, наброшенное на тело Сукхрама, алело пятнами крови.
— Садовничиха говорила, что он зазевался. Обернулся назад и забыл о Банке.
— Настоящий тигр! Один раз я уже склонял перед ним голову, — восторженно произнес Мангу. — У него и сердце большое. Только благодаря ему невестка Рамо стала теперь моей женой, а не то коротать бы мне век одному.
Когда они вошли в табор, Каджри сидела в шатре и шила юбку.
Сегодня она была счастлива. Ее сердце радовалось при виде обновки. Наконец-то она сможет надеть новый наряд, который ей купил ее кормилец.
Женщина счастлива, когда в знак любви муж покупает ей платье. И каждая такая вещь дорога ей не своей ценой, а любовью мужа.
«Что-то скажет Пьяри, — думает Каджри, — когда увидит, что ее возлюбленный одел меня во все новое! Но она — хитрая ведьма! Расплачется, чтоб разжалобить Сукхрама. Я ей тогда покажу!»
И Каджри довольно улыбается. Одно дело смотреть, как резво бежит одна твоя лошадь, и совсем другое — когда она, обгоняя других, приходит первой.
Каджри испытывала гордость подлинной хозяйки дома. У нее был новый наряд, заработанный не ценой греха, а купленный на деньги мужа.
«Когда вернется Сукхрам, — думает Каджри, — я спрячу наряд. Раньше времени не буду показывать, а оденусь в новое, когда мы пойдем к Пьяри. Ох и разозлится же она! Ну и что ж! Пусть хоть лопнет от злости! Чего мне бояться?»
Каджри замечталась с закрытыми глазами. Сукхрам! Настоящий мужчина! Он смел и отважен! А перед ней склоняет голову и становится ручным! Каджри вздохнула.
Тогда и послышался шум.
16
Мангу и его друзья поставили кровать у входа в шатер.
— Эй, Каджри! — крикнул Мангу.
— Кто там? — спросила она.
— Выйди к нам, — позвал Мангу сдавленным голосом.
— Говори, что надо. Я занята: шью себе новую юбку.
— Дорога каждая минута, — в голосе Мангу слышалась тревога, — выходи.
Каджри выбежала из шатра. Перед ней молча стояли четверо.
— В чем дело?
Мужчины заслонили кровать, она не видела ее.
— Ну чего вы молчите? — удивленно спросила Каджри.
Мангу переглянулся с друзьями. Те опустили головы.
— Вы что, воды в рот набрали? — Каджри начала сердиться. — Или вам рты позашивали и слова не выговорите? Что головы склонили, будто отца хороните?
Тогда Мангу шагнул в сторону. Каджри растолкала мужчин и увидела кровать, на которой под покрывалом лежал человек. Покрывало намокло от крови. Страшное предчувствие сжало ей сердце. Он!!!
Она откинула покрывало. Сукхрам! Он все еще не приходил в сознание, но был уже не таким бледным, как вначале, когда ему еще не положили на раны пепел и опустили на кровать. Каджри остолбенела, но тут же овладела собой. Она поднесла руку к его губам, почувствовала слабое дыхание, приоткрыла ему глаза и окончательно убедилась, что Сукхрам жив.
— Кто это сделал? — глухо спросила она.
— Не волнуйся, сестрица, — сказал ей Мангу.
Но Каджри не слушала.
— Я спрашиваю, кто? — оборвала она.
— Я тебе все расскажу, все, — заторопился Мангу.
— Потом успеешь рассказать, — вмешался один из натов.
— Эй, Найкас, сбегай-ка, приведи сюда Чандана. Надо сейчас же сделать перевязку.
— Верно, — поддержал его другой нат. — Женщина начнет реветь — не остановишь. Разве они соображают в такой момент?
Найкас убежал.
— Это дело рук Банке и его людей, Каджри, — сказал Мангу.
— Ты не врешь?
— Эй, женщина, не делай из меня дурака!
— Почему же ты не пришел ему на помощь?
— Я был на базаре.
— Значит, это Банке! — Глаза ее засверкали недобрым огнем.
— С ним было не меньше десяти человек, — добавил один из натов.
— Банке! — вновь произнесла Каджри.
— Что ты все твердишь: «Банке, Банке», — рассердился Мангу. — Лучше посмотри на Сукхрама.
Каджри вздрогнула, будто ее разбудили. Дрожащей рукой она провела по лицу Сукхрама и вновь застыла. Ужас сковал ей тело, она уставилась на Сукхрама, широко раскрыв глаза.
— Посмотри на его руку! — сказал Мангу.
К Каджри опять вернулась жизнь. Она разжала ему ладонь и посмотрела на нее.
— Сколько он потерял крови! — произнесла она и разрыдалась. — Мой Сукхрам!
Мангу сам чуть не плакал. Женщина казалась такой беспомощной и беззащитной! Так жалобно вскрикнуть могла бы только птица, на глазах у которой срубили дерево, где было ее гнездо с птенцами.
— Не плачь, Каджри, — успокаивали ее наты.
— Поплачь, легче станет, — сказала подошедшая к ним жена Мангу.
Возле шатра собрался весь табор.
— Мы еще посчитаемся с Банке! — крикнул кто-то.
Пришел Чандан из касты мехтаров. Он уже знал о случившемся. Каджри оторвалась от Сукхрама и, глядя на Чандана полными мольбы и отчаяния глазами, коснулась его ног.
— О мой отец! Заклинаю тебя, спаси его, спаси мое счастье! — И она снова разрыдалась.
— Чего убиваешься, дочка! Дай-ка я взгляну на него.
Жена Мангу подняла Каджри, увела ее от Сукхрама.
Чандан внимательно осмотрел раненого, пощупал пульс.
— Ничего. Будет жить, — сказал он.
И тогда Каджри вновь припала к его ногам, но тут же вскочила и убежала в шатер. Собрав все свои деньги, она отсчитала две рупии и вынесла их Чандану.
— Отец мой, чем мне отблагодарить тебя? Я не рассчитаюсь с тобой, даже если буду твоей служанкой во всех следующих рождениях. Возьми пока эти деньги, а когда мой муж выздоровеет, я принесу сладости в твой дом.
— Не беспокойся, дочка. Встань, дай-ка я лучше перевяжу его.
