— Полностью с вами согласен, — сказал Сен-Жермен. — Этот камешек брошен в мой огород?
Ифигения покачала головой, не обращая внимания на шиканье сотоварищей.
— Нет, князь, не в ваш.
Сен-Жермен удовлетворенно кивнул.
— Вот и отлично, — он повернулся к Эркюлю: — Пойдемте со мной. Я хочу попросить вас кое о чем.
— А что касается вас, — добавил граф, обращаясь ко всем остальным, — новый тигль вы получите в конце этой недели. Надеюсь, моего слова достаточно вам, мадам?
Отвесив иронический поклон Ифигении и кивнув рассеянно магам, Сен-Жермен двинулся к выходу.
— Теперь разберемся с вами, Эркюль, — произнес он, поднимаясь по лестнице вверх. — Я дам вам работу. Пока ваши ноги совсем не оправятся, вы будете мажордомом отеля.
Эркюль, слегка задыхаясь от спешки, сказал:
— Да, хозяин. Что я должен делать?
— Я хочу, чтобы вы следили за всеми, кто здесь бывает, особенно за теми, что ходят с Сен-Себастьяном или Боврэ. Если заметите что-нибудь подозрительное, немедленно дайте мне знать. Не беспокойтесь, что вас могут узнать.
— С Сен-Себастьяном? — переспросил Эркюль, останавливаясь.
— Да.
Сен-Жермен спокойно ждал, когда кучер справится с приливом волнения, глядя на него сверху вниз.
— Вы заново родились, Эркюль. Вы — мой мажордом. Какое дело моему мажордому до Сен-Себастьяна?
— Он меня искалечил! — крикнул Эркюль.
— Вы уже не калека.
Сен-Жермен продолжил подъем и снова остановился.
— Эркюль, — мягко сказал он. — Я полагаюсь на вашу выдержку.
Он поднялся на площадку, от которой отходил коридор.
— Ради того чтобы отомстить Сен-Себастьяну, я выдержу все. И пойду на все. Даже на сделку с нечистым!
Сен-Жермен коротко рассмеялся.
— Вот даже как!
Он покачал головой и добавил другим тоном:
— Велите Роджеру приготовить карету. Объясните, что дело касается известной ему дамы, попавшей в беду. Ей надо помочь, ибо опасность все возрастает.
Эркюль наконец добрался до верхней ступеньки.
— Будет исполнено, господин.
Сен-Жермен бросил взгляд на свой плащ, переброшенный через руку.
— Мне надо переодеться. И… вот еще что.
— Да, господин?
— Молчите о том, что знаете, если вам дороги жизнь и душа.
Эркюль снова остановился с озадаченным видом Граф одарил его холодной улыбкой.
— А если вам нет до них дела, молчите из чувства долга, ибо опасность угрожает и мне.
* * *
Письмо врача Андре Шенбрюнна графу де Сен-Жермену.
30 октября 1743 года.
Андре Шенбрюнн, врач с улицы Экуле-Ромэн, шлет свой поклон графу де Сен-Жермену, выражая сожаление, что несчастный Сельбъе все еще не в себе. Врач интересуется, понимает ли граф, что причиной тому служит не дурной медицинский пригляд, а жестокость нанесенных побоев?
Касательно дела, обсуждавшегося намедни, врач Шенбрюнн сообщает, что он расположен принять в нем участие и намерен прибыть в оговоренное время к особняку де Кресси.
Врач берется сопроводить даму, которую передаст ему граф, в Бретань, чтобы препоручить несчастную опеке сестры ее Доминик де ла Тристесс дез Анж, аббатисы монастыря Милосердия и Справедливости в Редемптю.
Поскольку был сделан намек, что путешествие небезопасно, врач не отказывается от услуг вооруженного сопровождающего, предложенного ему графом, и в свою очередь берет на себя обязательство запастись шпагой и пистолетами. Повинуясь желанию графа, врач не будет никуда заезжать по дороге из Парижа в Бретань.
Поскольку высказывалось предположение, что дама не очень здорова, врач предусмотрит возможность предложить ей необходимую помощь. В ожидании завтрашней встречи имею честь оставаться вашим покорным слугой,
Андре Шенбрюнн, врач
ГЛАВА 8
Около четырех утра граф Сен-Жермен наконец появился в игорных залах северного крыла «Трансильвании». На нем были просторный камзол черного шелка, черные панталоны и черные же чулки. Правда, жилетам приглушенных тонов граф в этот раз предпочел изысканно белый — атласный.
Этот ослепительный фон добавил яркости коллекции его бриллиантов, зато знаменитый рубин среди них словно бы потемнел.
Герцог де Валлонкаше, игравший в пикет против Боврэ, оторвался от карт.
— Вы припозднились, граф. Я вас заждался.
Сен-Жермен поклонился с легкой улыбкой.
— Прошу прощения, герцог, меня задержало одно неотложное дело. Надеюсь, однако, мое опоздание не помешает решить нам свой спор. Итак, я здесь и всецело к вашим услугам.
Де Валлонкаше усмехнулся.
— Боюсь, теперь занят я. Но спор действительно надо решить. Пора наконец выяснить, кто тут лучше играет.
— Вот и выясняйте, — сварливо заметил Боврэ. — Играем, Валлонкаше!
Он сдвинул на сторону кремовое жабо и расстегнул две пуговицы зеленого, как весенняя травка, камзола Лимонно-оранжевый полосатый жилет тут же засиял на приволье, затмив собой и отчаянную бирюзу туфель барона, и нежно-розовый шелк его панталон.
Валлонкаше, пожал плечами.
— Что делать, граф? Боврэ прав, игру надо кончить.
Сен-Жермен согласно кивнул.
— Я могу подождать.
Маркиз де Шеню-Турей, слышавший разговор, многозначительно подмигнул своему партнеру по картам.
— А что же за дельце, граф, вас так задержало?
Если Сен-Жермен и уловил в этой фразе скрытый намек, то не подал и виду.
— Я навещал своего приятеля… музыканта Он покидает Париж, и похоже, что навсегда Мы заболтались, визит затянулся…
— Музыканты! — презрительно фыркнул Боврэ. — Чем могут быть привлекательны такие людишки?
— Полегче, Боврэ, — заметил Валлонкаше. — Людям искусства всегда есть что обсудить.
— Людям! Ха! — хмыкнул барон. — Скажите — шарлатанам!
Он вновь поправил жабо, демонстративно не глядя на Сен-Жермена.
— Барон в омерзительном настроении, — усмехнулся Валлонкаше, пытаясь сгладить неловкость. — Я, видите ли, все время выигрываю, и это его страшно бесит.
Не обращая внимания на Боврэ, Сен-Жермен вежливо поклонился и негромко сказал:
— Если это не нарушает ваших планов, Валлонкаше, я пока сыграю с кем-нибудь для разминки. Возможно, вам и удастся чуть позже обрушить всю свою мощь на меня.
