щекам Калисты потекли слёзы, на губах замерли прощальные слова. Но тут послышался стук: Эдвина опустила тело Паркера на пол. Мальчик даже не пошевелился.
Дух бабушки Джози померк, её рука исчезла. Калиста лишилась возможности видеть бабушку, но по-прежнему чувствовала тепло.
Высокая Дама вздохнула.
– Я принимаю твоё предложение, – сказала она. – Но сестру ты не спасёшь.
Калиста быстро вытерла слёзы.
– Пощади Паркера, – произнесла она, в то время как Эдвина продолжала таять у неё на глазах. – Пощади Паркера, и я не буду сопротивляться. Я… в твоём распоряжении.
Помахав рукой, Эдвина заставила бесчувственное тело мальчика скользнуть по полу, к брату. Уайленд быстро схватил Паркера и отступил с ним к стене, лихорадочно озираясь. Калиста чувствовала страх Уайленда, но даже это ощущение сделалось тусклым.
Осталось несколько мгновений. Она подошла к Эдвине вплотную и посмотрела на возвышавшуюся над ней злую ведьму.
– Жаль, что ты не осталась лежать в болоте, – сказала Калиста, и по щекам у неё снова покатились слёзы.
Ей было страшно. Но она не старалась подавить страх, чтобы ясно мыслить. Она не боролась с печалью. Даже не пыталась быть сильной, как её учила тётя.
Вместо этого Калиста позволила себе почувствовать буквально всё. Любовь к сестре и маме. Любовь к папе и бабушке. Невысказанную скорбь от их смерти. Печаль утраты. Она позволила себе почувствовать гнев на то, что её жизнь сложилась вот так, и досаду на то, что никто не замечал её борьбы.
Калисту разрывали эмоции, но, когда волны боли отступили и улеглись, осталась только любовь. Такая сильная, что она могла заполнить весь мир.
Калиста закрыла глаза и собралась с силами.
Высокая Дама улыбнулась, обнажив острые зубы, и приготовилась пожрать душу Калисты. Девочка ощутила нестерпимую боль. Она закричала – ей казалось, что с неё сдирают кожу, что кости ломаются на куски. Боль была так сильна, что у Калисты подкосились ноги. Её буквально рвали на части.
Она бессильно висела в воздухе над землёй, пока Эдвина пила жизненную силу жертвы. Тело Калисты содрогалось, в то время как ведьма наполнялась энергией. Но, чувствуя, что её осушают, Калиста поняла, что проклятие Эдвины начинает действовать. Проклятие тринадцатью тринадцати – то, чего Калиста боялась больше всего на свете. Эдвина должна была проглотить и его – и погибнуть, вобрав собственные злые чары.
Если время ещё не истекло.
«Я люблю тебя, папа, – подумала Калиста, двигаясь навстречу смерти. – Я люблю тебя, бабушка». Потом мысли Калисты обратились к сестрёнке. Она подумала, что Молли вырастет без неё, что мама будет страшно горевать, лишившись старшей дочери. Калиста всегда знала, что должна быть храброй ради близких, но это значило оставаться с ними. Она не могла их бросить.
Калиста не хотела умирать. И не собиралась.
С последним вздохом она окружила себя любовью всех, кто был ей дорог, и в тёмной лачуге вспыхнул яркий свет. Сила нахлынула на неё потоком – и Калиста с отчаянным криком швырнула эту волну навстречу Эдвине. Фамильное проклятие Уиннов врезалось в колдунью, как грузовой поезд, и луч света пробил дыру в груди злого духа.
И когда свет вытек из Калисты, настала полночь. Проклятие исполнилось. Только теперь оно принадлежало не Калисте. Оно обрушилось на Высокую Даму.
Эдвина ахнула и схватилась за горло. Она выпустила Калисту, и та рухнула на пол – обессилевшая, но живая.
Измученная, в полуобмороке, Калиста взглянула на призрак в жёлтом платье. У Эдвины глаза полезли на лоб; она тщетно пыталась понять, что произошло. Ведьма испугалась. И тут её облик начал трескаться, как разбитое зеркало.
– Что ты наделала? – спросила Эдвина пронзительным голосом, напоминавшим скрежет ногтей по школьной доске.
Она протянула руку к Калисте – и ничего не произошло. Эдвина лишилась сил. По её коже продолжали разбегаться трещины.
Калиста с трудом села. Преодолевая слабость, она улыбнулась, а потом поднялась на ноги.
Эдвина поглотила собственное проклятие – и потеряла силу. А поскольку её тело давно умерло, душе Эдвине некуда было деваться. Она так долго имела дело с тьмой, что сгнила изнутри. Ни в мире живых, ни в мире мёртвых ей не было места. Ничья любовь её не удерживала. Только ненависть и месть, которые не имели в посмертии никакого значения.
– Ты больше не тронешь моих близких, – сказала Калиста, пока Эдвина продолжала трескаться. – Ты больше не причинишь вреда Мидоумеру. Ступай прочь из этого мира, Эдвина Свифт.
Она сунула руку в карман и достала кинжал тёти Фреи.
Калиста уже ничего не боялась.
Эдвина открыла рот, чтобы завопить. Но не смогла издать ни звука.
Калиста метнула кинжал в Эдвину. Когда лезвие коснулось её, Высокая Дама вся потрескалась, как стекло, и осколками посыпалась на пол. Осколки с шипением начали испаряться. Они превратились в облако чёрного дыма, которое рассеялось, прежде чем успело вылететь из окошка на болото.
Эдвина Свифт наконец сгинула навсегда.
27
Убедившись, что Эдвины больше нет, Калиста немедленно бросилась к Молли, которая по-прежнему лежала на полу. Она сбросила куртку и укутала ею спящую девочку. От прикосновения Молли шевельнулась. Калиста, обрадовавшись, схватила её на руки и обняла. Молли захныкала и обняла сестру в ответ.
– Здесь воняет, – жалобно сказала она.
Калиста рассмеялась, вытирая слёзы радости.
Что-то шевельнулось в углу, и она, оглянувшись, увидела, что Паркер тоже очнулся. Мальчик был грязен и растрёпан; от того, что он проехался по полу, щека у него кровоточила. Он взглянул на старшего брата, ничего не понимая, и спросил на грани слёз:
– Где мама?
– Скоро приедет, – сказал Уайленд, обнимая его.
Он посмотрел на Калисту и улыбнулся:
– Я позвонил в полицию. Наверное, уже можно.
Калиста кивнула и тоже улыбнулась.
– Спасибо, – сказала она.
Она от всей души радовалась, что он ей помог. Пусть даже у Уайленда не было сверхъестественных способностей.
Лежавший на полу фонарик осветил один из тёмных уголков. Взглянув туда, Калиста ахнула и быстро поднялась на ноги.
В углу сидели два мальчика и озирались, как будто в недоумении. Калиста рассмеялась от удивления и от радости. Она их узнала.
Первым её заметил Томас Винтерс, хотя, казалось, он не помнил, что они уже виделись.
– Привет, – сказал он, пощупал горло и кашлянул. Затем Томас огляделся и спросил: – Мы где?
Калисте хотелось плакать. Пусть даже Томас её не узнал, она была счастлива его видеть. Он не погиб!
Девон тоже казался ошеломлённым. Он сидел молча и смотрел вокруг.
Молли встала и крепко прижалась к Калисте.
– Как они сюда попали? – вполголоса спросила Калиста, глядя на ребят.
Она думала, что они сгинули
