что ты вернулся.
Больше всего боялся старшина Сережкиных слез… Ведь совсем обидно получалось, сперва приняли, поставили на все виды довольствия, а потом… потом вот так — «отправить из действующей армии в тыл».
Сережка постоял, будто что-то обдумывая (или пораженный такой несправедливостью), махнул рукой:
— Эх, значит судьба! Нормально, переживем! Не волнуйтесь за меня, прорвусь, подумаешь, в тыл, первый раз что ли? — Сережка стал снимать шинельку. — А где каша-то?
Напряжение спало, все находящиеся в землянке — выдохнули, потому что чувствовалось, говорил мальчишка о «закавыке — проблемке» искренне, да и обидки ни на кого не держал…
— Опаньки? — удивился один из бойцов.
— Фиу — фью! — присвистнул другой. — А откуда медалька? Да еще и не «обмытая»?
— Серенький, за что награда?
— Как откуда? За Тингуту! Я же рассказывал, что с ребятами танк подбил…
— А мы думали заливаешь… А оказывается — нет… И такого боевого парня в тыл! — только он это сказал, как получил подзатыльник от старшины Иванова:
— Еще раз вякнешь, всю неделю будешь сортиры чистить, переформиренец!
— Иваныч, я все, я — могила, просто забылся!
— Забылся он…
Спал Серега хорошо: во-первых — устал, во-вторых — все складывалось как нельзя лучше, теперь можно было спокойно пробовать добраться до Геленджика.
В штабе 120 дивизии какой-то майор еще раз проинформировал, что это приказ командующего Армией, что Сережку не выгоняют, а просто хотят сберечь, тем более, что он уже успел повоевать и даже награжден медалью. Дальше решалось, куда Серегу отправят…
— Товарищ майор, прошу сделать мне документы для отправки в Геленджик.
— Геленджик? Так там до немцев по прямой 50 километров?
— Там, товарищ майор, мой брат служит, старший. Он мне письмо присылал, в береговой части служит…
— Ну, если брат… Тогда — да, надо к нему ехать, у брата будет проще, чем в детском доме…
С бумажками в кармане Сережке было добираться значительно легче до Геленджика, чем до своей части «в прошлой жизни».
Добраться-то добрался, а вот дальше случился обломчик: в апреле 1943 года Илья на ТК-13 еще не появился… Что делать? Ждать?
Серега шел из порта и, от досады, пинал камешек по дороге…
— Боец! Ко мне! — раздалась рядом команда. Сережка вернулся к действительности: рядом стоял капитан и недвусмысленно поманил к себе рукой.
— Красноармеец Партизанов! — представился Сережка.
— Красноармеец, говоришь? Форму вижу, красноармейца — не вижу… Знаков отличия нет, вид, как у помойного кота, старших по званию не замечаешь, не приветствуешь… В каком подразделении воспитанник?
— Теперь не в каком, — тяжело вздохнул Сережка. — Теперь и не красноармеец, а так…
— Что же: так… И не друг и не враг — а так… И зачуханый весь… А живешь здесь с кем?
— Да я брата искал… А его здесь нет.
— Давай-ка, расскажи о себе, — попросил капитан.
— А чего рассказывать? Был краснофлотцем, был красноармейцем, а теперь ни рыба, ни мясо — так, детдомовец… — не хотелось Серому заново все рассказывать, сколько уже рассказывал, только никто из офицеров не решался взять его в часть.
— А ты расскажи, поподробнее, тем более, что попасть в детдом… ну и сбежать из него, всегда успеешь. Что-то твоя хитрющая физия, говорит мне, что из детдома ты уже сбегал и не из одного…
— Ну, раз хотите, слушайте, мне совсем не к спеху… Партизанил…
— Партизанов — партизанил? Занятно…
— Да — партизанил! — вспылил Серый. — И хорошо партизанил, только… Только в тыл отправили — в детдом. Сбежал… Попал в 154-ю отдельную бригаду морской пехоты, стал краснофлотцем. Под Тингутой ранило меня, отправили в госпиталь, оттуда тоже сбежал — хотели в детдом отправить, попал в 161-ю отдельную разведроту… Потом, по приказу командарма, 120-ю дивизию на переформирование отправили, а меня — в тыл…
— Самого командарма? Заливаешь!
— Это мальчишки костер по-пионерски заливают! — Сережка оскорбился недоверием капитана. — У меня и справка есть, комдив Джахуа подписал…
— Даже не верится, такого героя, и в тыл! — продолжал подтрунивать капитан. Не верил он и в «подвиги» о которых рассказывал мальчишка, любят мальчишки приукрашивать, просто парень напрашивается, чтоб его воспитанником взяли.
— Да подите вы все… — не выдержал Сережка. Махнул рукой развернулся и пошел в другую сторону той, куда шел капитан.
— А ну, стой! — скомандовал капитан, но мальчишка не подчинился, а продолжил уходить.
Через два дня, после этой странной беседы с мальчишкой недалеко от порта, капитан Котанов прибыл в штаб флота.
— Федор Евгеньевич, перед вами ставится очень серьезная задача, — начал начальник штаба Азовской флотилии Аркадий Владимирович Свердлов. — Практически с нуля сформировать и подготовить 384-й отдельный батальон морской пехоты Азовской военной флотилии Черноморского флота.
— Есть сформировать и подготовить! Только быстро не получится… если не обстрелянные, товарищ капитан 2 ранга.
— Будут тебе обстрелянные. И не обстрелянные… Завтра выдвигаешься в Ейск, там принимаешь командование. В Ейск переходите с катерниками, сегодня в 20.00. Вопросы?
— Нет вопросов, товарищ капитан 2 ранга.
— Успеха и удачи, Федор Евгеньевич! — крепко пожал руку Котанову Свердлов.
Выйдя из штаба, у комендатуры, Котанов заметил того самого мальчишку, с которым беседовал у порта, Партизанова (как забудешь такую колоритную фамилию)! Мальчишка жадно что-то ел из котелка, на капитана даже не обратил внимания. Капитан прошел рядом, зашел в комендатуру.
— Здравия желаю, товарищ капитан, козырнул старший лейтенант.
— Доброе утро! Старлей, а что за малец сидит у комендатуры?
— У комендатуры? А! Это Сережка, брата ищет в Геленджике. Только никак не найдет… Хороший мальчишка, воевал, пораненный. Его первый раз привел патруль, недели две назад, я тогда дежурным был. Понятно, обыскали, мало ли что… Справки как положено. Он еще и медалью награжден…
— Медалью?
— Говорит, что не одной, но я видел только одну, и удостоверение к ней, — подтвердил старший лейтенант. — только вот никто его к себе взять воспитанником — не решается. Высылали в тыл — возвращается. Он к нам иногда, когда оголодает, заходит, подкармливаем…
— Высылали в тыл — возвращается.
