гостей. Шкафа не было, но на стене висел турник, который и использовался в качестве мини гардероба. Все было очень скромно, но предельно практично и аккуратно. На окне висели дешевые жалюзи из крафтовой бумаги.
Следующим днем было воскресенье и Вольфрам пригласил их на загородную прогулку. Было поразительно, что к общежитию подъехал кортеж из двух трабантов, причем один был обычный седан, а другой – необычный: трабант-универсал. За рулем второго трабанта сидела жена Вольфрама, рядом с ней и сзади – сестра с мужем и двумя детьми. Вольфрам пригласил их в свой трабант, и на заднем сидении Лита увидела прелестную девочку. Вольфрам сказал, что девочка немного говорит по-английски, и, так как на сиденье лежала английская иллюстрированная детская книга, Лита решила немного почитать ребенку по дороге.
Небольшой кортеж выехал из города и проследовал по довольно узкому немецкому автобану, построенному еще во времена гитлеровской Германии. С автобана они свернули на сельскую дорогу и оказались в знаменитом Тюрингском лесу, в котором произрастали еловые, пихтовые и сосновые деревья. Они поднялись по некрутому серпантину на гору и оказались около старинного ресторана, построенного на обрыве.
Светило яркое солнце, в лесу и горах лежал белоснежный снег, и у Литы перехватило дыхание: еще никогда в своей жизни она не видела такой красоты. На стоянке ресторана стояло множество машин, в основном трабантов и варбургов, но попадались и советские Лады. К владельцам советских машин у жителей ГДР было особое отношение, так как это свидетельствовало об их высоком положении. Они вошли в ресторан и повесили верхнюю одежду в прихожей, в которой не было никакого «халдея» (официанта – прим. ред.) и специальных номерков. В главном зале ресторана были огромные панорамные окна, из которых открывался захватывающий вид на Тюрингский лес и заснеженное озеро. Цветущие азалии и декабристы, которые в изобилии стояли на подоконниках панорамных окон, придавали ресторану вид цветущего сада посреди заснеженного леса.
Вольфрам пригласил всю компанию за свободный стол у окна, который был покрыт белоснежной накрахмаленной скатертью.
– Чей это ресторан? – спросила Лита, когда они расселись за столом.
– Я не понимаю вас, – сказал Вольфрам.
Лита переформулировала свой вопрос: «Кому принадлежит этот ресторан, кто им владеет?». Вольфрам перевел ее вопрос на немецкий язык, и все оживились: «Это есть ресторан семьи». Максим, с которым по вопросам ГДР занимался партийный заместитель, объяснил Лите, что в ГДР семья может владеть сельским кооперативом, рестораном, парикмахерской, автомастерской и аптекой. Но члены семьи должны работать лично и не могут нанимать на работу посторонних. Если требуется помощь других людей, они должны принять их в члены кооператива с правом на часть кооперативной собственности.
Подошел официант в белом фартуке и подал им меню. Максим сразу сказал Вольфраму, чтобы он делал заказ по своему выбору. Подали мясной бульон с зеленью, говяжий гуляш с травами и манными кнелями, кофе и мусс из лесных ягод. Все выглядело шикарно: блюда подавали в роскошных старинных фарфоровых тарелках, а кофе – в маленьких мельхиоровых чашках. В хрустальном графине принесли чистую воду, которую официант разлил в огромные бокалы. Детям подали блюда из детского меню в маленьких тарелках.
Максима поразили цены. Вольфрам рассчитывался за всю компанию и достал 30 марок, что по советским меркам составляло 12 рублей. Официант принес им сдачу – две марки с мелочью. Вольфрам спрятал аккуратно деньги в кошелек, не оставив официанту на чай47. Итак, такой роскошный обед на шесть взрослых и трех детей стоит примерно 10 или 11 рублей! В Москве это бы стоило в несколько раз дороже, а в российской провинции таких ресторанов просто не было.
Официант пришел попрощаться и пожелал им хорошего дня. Они решили прогуляться и по лесной протоптанной в снегу дорожке спустились к заснеженному озеру, которое увидели еще из панорамных окон. «Идти озеро зоосад», – пригласил их Вольфрам. Группа осторожно проследовала по замерзшему озеру, лед которого трескался под уже припекавшим солнцем. На другом берегу был маленький зоопарк, где звери свободно гуляли за сетчатым невысоким забором. Здесь были кабаны, лоси, зайцы и косули, а в отдельном огромном вольере с потолком из металлической сетки жила рысь.
Они вернулись к машинам, полные впечатлений. Рядом со стоянкой было маленькое кафе под открытым небом, в котором немцы ели привезенную из дома еду и запивали чаем из термосов. За использование деревянных столиков и стоянки они оставляли по одной марке с взрослого человека, причем дети пользовались кафе бесплатно. Деньги опускались в металлическую сову, которая висела на столбе – в специальную прорезь в ее голове. Никто денег не считал и не контролировал, все ослепительно улыбались друг другу и говорили:«Данке шойн, битте шойн и фидерзейн». Максима это очень впечатлило, он вспомнил общепит в Великом Новгороде и поморщился.
На обратном пути Вольфрам протянул Максиму напечатанную на пишущей машинке программу пребывания. Следующий день был у них свободным, на вторник и среду были запланированы переговоры на кафедре, в четверг планировалась поездка в Эрфурт с ночевкой у коллеги Ханс-Петера Шрайберга, в субботу – катание на лыжах в олимпийском центре Оберхофф, а в воскресенье вечером – посещение ночного бара в городской башне. Понедельник опять был свободным днем, а во вторник предполагалось итоговое совещание на кафедре. Рано утром в среду Максим и Лита планировали ехать в Дрезден.
В воскресенье вечером они пошли погулять и купить что-нибудь на завтрак, однако обнаружили, что все магазины не работают ни в субботу, ни в воскресенье, а в пятницу открыты до 17 часов. Зато про понедельник было написано, что магазин работает с семи утра. Рано утром Максим спустился за покупками и был настолько поражен, что решил обязательно привести сюда Литу на экскурсию. Это был небольшой магазин рядом с общежитием, но в нем продавалось примерно 30 сортов колбасы и столько же сыра. Колбаса, сыр и свежее мясо нарезались специальным продавцом за отдельным прилавком, куда выстраивалась небольшая очередь. Такого изобилия мяса и колбас не было даже в передовом московском Елисеевском гастрономе. Все продукты были отменного качества и разделялись не по маркам производителя, а по наименованиям: салями, ливерная, кровяная, зельц, ветчина, брауншвейгская и чего там еще только не было. При этом в переводе на рубли цены были вполне московскими. Максим купил по 150 граммов всей понравившейся колбасы, сыра, нарезанного серого хлеба и еще четыре куска разных тортов с фруктами к чаю.
Прогулка по Веймару впечатляла. На улицах они встретили много беременных женщин с младенцами в колясках, а некоторые из
