них еще вели за руку одного или двух детей. В ГДР были огромные льготы для женщин с детьми, а квартиры при рождении троих детей давали без очереди и абсолютно бесплатно. Сегодня бы многих, в том числе и немцев, особенно, поразил тот факт, что младенцев в колясках оставляли у магазинов и спокойно шли за покупками: в ГДР 1984 года практически не было преступности.
Они посетили национальный музей Гёте, дом-музей Шиллера, увидели бронзовый памятник писателям Иоганну Вольфгангу фон Гёте и Фридриху Шиллеру, долгое время проживавшим в Веймаре. Они с удивлением узнали о том, что в Веймаре есть Пушкинштрассе, на которой установлен бронзовый бюст русскому поэту Александру Пушкину.
По совету Вольфрама они посетили историческое кладбище Веймара – одно из красивейших и наиболее посещаемых мест памяти на территории ГДР, которое было больше похоже на парк. По липовой аллее они прошли к княжеской усыпальнице, в которой похоронены члены дома великого герцога земли Саксония-Веймар-Эйзенах, а по желанию самого герцога Карла Августа и два величайших немецких поэта – друзья и единомышленники Иоган Вольфганга Гёте и Фридрих Шиллер. За усыпальницей была русская православная часовня с могилой Марии Павловны, дочери русского императора Павла I. Мария Павловна была женой великого герцога Карла Фридриха. Она и ее сын Карл Александр покровительствовали искусствам, развивали музейное дело, были дружны с художниками и музыкантами. Среди знаменитых друзей Марии Павловны был и Иоганн Вольфганг Гёте.
Наступило обеденное время, и Максим вспомнил о том, что магазины не работают по вечерам. Он торжественно повел Литу в продовольственный магазин на экскурсию. Она купила два вида немецкого салата: картофельный и огуречный и круглый брусок сыра камамбер, который решила пожарить к ужину, а на завтрак на пробу две пачки йогурта: в СССР такое молочное лакомство не продавалось.
Во вторник они проснулись рано – почти по московскому времени – от непривычного гула вертолета, который все время летал в районе общежития. По его огромным размерам они предположили, что это военный вертолет, и, немного пообсуждав ситуацию, пришли к выводу, что это может быть только советский вертолет. Поэтому вопросов немцам решили не задавать.
Максим надел серый костюм с белоснежной накрахмаленной рубашкой, а Лита, как будто к нему в тон, – скромное серое платье с расклешенной юбкой и белым кружевным воротником. Ровно в 8-45 они спустились вниз, где их уже ждал Вольфрам.
Государственная высшая школа Веймара занимала два четырехэтажных здания, соединенные стеклянным переходом. Кафедра автоматики, которой руководил профессор Зибер, занималась автоматизацией в области строительства, архитектуры и дизайна. Кафедра являлась научной лабораторией комбината микроэлектроники «Эрфурта», который был флагманом ГДР в области производства и сбыта электронной вычислительной техники и персональных компьютеров.
Студенческие аудитории высшей школы размещались на первых трех этажах, а четвертый этаж был отдан кафедрам и администрации. Кабинеты кафедры, рассчитанные на трех, максимум четырех сотрудников, вмещали все необходимое для работы. Максима поразило то, что почти в каждом кабинете была мини-ЭВМ: термина «персональный компьютер» в те времена еще не было. Сотрудники по очереди работали на ней: вводили данные, запускали программы и получали на принтере с рулонной бумагой необходимые для строительства расчеты.
В 9 часов утра все сотрудники были уже на рабочих местах и сидели, уткнувшись в бумаги. Вольфрам сказал, что кафедра работает с 7-ми часов утра до 4-х часов дня с плавающим 30-минутным обеденным перерывом с 11-30 до 13-30, а также с двумя пятнадцатиминутными перерывами на кофе. После работы, как правило, никто не задерживается: все спешат провести вечер с семьей.
Секретарь профессора Зибера пригласила их в кабинет профессора и предложила черносмородиновый сок. Пришел переводчик, а также руководитель ячейки социалистической единой партии Германии в высшей школе (так называемый «партай геноссе»), который, как правило, присутствовал на всех международных переговорах. Переговоры прошли успешно. Обсуждали сотрудничество кафедры, а также Эрфуртского комбината с МИЭМом, обмен студентами и аспирантами.
В течение переговоров Лита молчала, а когда деловая часть была завершена и секретарь принесла кофе, она, обратившись к профессору, сказала: «Какая у вас на столе красивая икебана из сосновых веток!». Профессор увлекался садом по выходным, и на его рабочем столе каждый понедельник появлялся новый садовый букет. В минувшие выходные он как раз обрезал сосну, переросшую на участок соседа, и принес ветки на кафедру в качестве букета. Профессор обратил внимание на Литу и подумал о том, что она красива и умна. Но тут в разговор вступил партай геноссе, который спросил Максима о работе коммунистической партии на кафедре. К его глубокому разочарованию, Максим сказал, что он ничего об этом не знает, потому что беспартийный. Профессор Зибер, широко улыбаясь, сказал о том, что он тоже беспартийный, и, наверное, последний беспартийный профессор в ГДР. Услышав это, Максим понял, почему Михаил Петрович послал в Веймар именно его.
Вольфрам пригласил гостей в профессорско-преподавательскую столовую, где на обед в этот день предлагали суп-гуляш, картофельную запеканку и чай. На раздаче никого не было, профессоры сами брали тарелки и накладывали себе еду. Вольфрам пояснил, что гости высшей школы питаются бесплатно, а профессорский обед стоит одну марку. Деньги за обеды и кофе сотрудники сдавали ежемесячно секретарю, и эта стоимость составляла 3-5% от заработной платы. В конце обеда Вольфрам передал приглашение от профессора посетить его семью дома в среду вечером.
«Да они живут при коммунизме!» – воскликнул Максим, когда они вышли на улицу.
Было уже три часа дня, а Лита хотела посетить русский книжный магазин, который закрывался в четыре часа дня.
На вечер среды Лита надела свой свадебный наряд: серую юбку с туфлями-лодочками и белую воздушную блузку.
– Вот и пригодился мой наряд, а мама говорила, что надену его один раз, – шутливо сказала Лита. – Давай подарим профессору вологодские кружева, матрешку и икру. Он не только ученый, но и эстет, и такой подарок обязательно оценит.
– Ты как всегда права, моя дорогая Лита, – ответил Максим.
Профессор Зибер жил в старинном немецком особняке на втором этаже, причем на первом и третьем этажах жили еще две семьи.
– Это какое-то подобие нашей коммунальной квартиры, но только по буржуазному, – шепотом отметила Лита.
Профессор встретил их и познакомил с женой, которая была в черном длинном платье. В гостиной были еще гости: профессор соседней кафедры высшей школы с женой, который оказался соседом с третьего этажа, а также переводчик. Гостиная поражала великолепием: на стенах висели картины в позолоченных рамах, кресла с гнутыми ножками были обиты оливковым штофом, а небольшая стена между двумя арочными окнами была сплошь увешана фотографиями. Лита не
