цветочные гирлянды, а Демосфен говорил о женщинах, содержавших семью торговлей лентами, помощью при родах, сбором винограда и разными работами по найму (LVII, 34, 44).
Видимо, подобные источники заработка для бедных женщин существовали и в Ольвии. Девушки же, особенно из неполноправных семей, занимались проституцией.
О существовании в Ольвии «древнейшей профессии» свидетельствует рассказ Биона Борисфенита о его матери (Diog. Laert. IV, 46). Отец философа, вольноотпущенник, женился на женщине из публичного дома, вероятно, выкупив ее оттуда. Так часто поступали молодые люди, увлеченные гетерами[464]. Наличие публичных домов в других городах Северного Причерноморья известно по эпиграфическим источникам классического и римского времени[465].
Женщины этой профессии разделялись на две категории. Те, которых называли гетерами (то есть, подругами), часто происходили из свободных семей. Известно, что в метрополии Ольвии Милете и других городах были специальные школы, где такие девушки обучались поэзии и музыке; они могли стать приятными собеседницами и услаждать своих гостей хорошей игрой на музыкальных инструментах (рис. 57). Такой гетерой была Анагора. Ее имя написано на обломке сосуда V в., найденного в Ольвии. Ей, участнице веселой пирушки, подарили кратер с памятной надписью, гласящей, что он принадлежит Анагоре и ей желают пить вино. Подобное пожелание можно было высказать лишь гетере[466].
Низшая категория продажных женщин называлась πορναί и формировалась из рабынь или девочек, отданных родителями, оказавшимися в крайней нужде. Содержательница дома, где жили такие женщины, обычно сама в молодости занималась этим ремеслом и нередко брала на воспитание выброшенных новорожденных девочек, чтобы обучать их своей профессии.
Типичные ситуации, при которых девушки вынуждены были торговать своим телом, изображены в «Диалогах гетер» Лукиана. Мать выговаривает дочери за то, что она решила показать свой характер обидевшему ее любовнику: «Не знаешь ты разве, дочка, что мы бедны? Забыла ты, сколько мы от него получили и какую зиму мы провели бы в прошлом году, если бы нам его не послала Афродита? ... Сердись, но не отвечай ему на оскорбления» (гл. 3). В другом диалоге (гл. 6) Кробилла решает сделать дочь гетерой. Через два года после смерти своего мужа-медника она с трудом перебивалась продажей его инструментов, пряла и ткала на продажу, но это не давало ей достаточных средств для жизни.
В заключение скажем несколько слов о рабынях. Их существование в Ольвии засвидетельствовано уже в архаический период в письме Ахиллодора, где говорится о рабах и рабынях некоего Анаксагора, перешедших в собственность другого гражданина Матасия, которому Анаксагор заложил свое имущество[467].
Рабынь использовали главным образом в домашнем хозяйстве. Им поручали в первую очередь самую трудную женскую работу: приготовление муки и испечение хлеба. Занимались они также изготовлением шерсти и тканей для нужд дома (Xen. Oic. Χ, 10). Нередко рабыни бывали кормилицами и няньками детей хозяев, и в этой роли они постоянно выступают в пьесах греческих драматургов. В состоятельных семьях, наряду с хозяйкой, за трудом рабынь и всем домашним хозяйством приглядывала показавшая себя верной рабыня. Богатая женщина могла позволить себе иметь специальную рабыню, ведающую туалетом госпожи и умеющую делать красивые прически. Большинство флейтисток, кифаристок, танцовщиц, которых приглашали на пиры, были рабынями[468].
Мы можем лишь догадываться о том, что состоятельные ольвиополиты не только строили красивые дома и покупали дорогие вещи, остатки которых обнаруживаются при раскопках, но также приобретали рабынь, умевших хорошо играть и танцевать, ткать или делать прически.
По находкам из Ольвии можно воссоздать тот тесный мирок, который окружал женщину. В главе о доме описан дворик, в котором гречанка проводила за различными занятиями большую часть своей жизни. Там же упоминается и об остатках лестниц, которые вели во второй этаж, где в больших домах располагался гинекей. В последней главе этой книги будет рассказано о кухонной и столовой посуде, печах и жаровнях, на которых готовили еду, что дает представление о вещах, к которым ежедневно прикасались женские руки.
Другая сфера ежедневных забот женщин относилась к обработке шерсти и ткачеству[469]. Обнаруженные при раскопках многочисленные веретена, грузила и пряслица напоминают нам об этом важнейшем занятии жительниц Ольвии. В научной литературе опубликованы некоторые из названных предметов, но еще не было ни одной попытки, объединив их в единый комплекс, восстановить на этом основании одну из важнейших сторон быта Ольвии. Это возможно сделать, если сопоставить ольвийские находки со сведениями греческих писателей и рисунками на вазах.
Из произведений античных авторов известно о существовании в греческих полисах мастерских, изготовлявших на продажу пряжу, ткани и одежду. Однако их продукция удовлетворяла лишь небольшую часть потребности населения[470]. В основном же обработка шерсти и ткачество производились в каждой семье, и на протяжении всей античности эта обязанность была одной из главных забот хозяйки дома. Об этом неоднократно упоминают многие греческие писатели, наиболее определенно Платон в «Законах» (805 d) и обстоятельнее всех Ксенофонт в «Экономике» (VII, 6; IX, 7; X, 10).
Пряли и ткали женщины всех сословий, начиная от рабынь и кончая женами и дочерьми самых богатых и именитых граждан (Aristoph. Nub. 53). На аттических вазах женщины за этой работой нередко изображаются в дорогой одежде, указывающей на их высокое социальное положение[471]. Напомним, что Гомер в «Илиаде» описал Елену с золотым веретеном в руках, а в «Одиссее» — Пенелопу у ткацкого станка. Непревзойденной ткачихой считалась богиня Афина, сурово наказавшая смертную девушку Арахну, решившуюся состязаться с ней в этом искусстве. Ежегодно самые искусные девушки Афин ткали пеплос для статуи богини на Акрополе, сходные обычаи существовали и в других полисах[472].
В греческих городах устраивали состязания лучших прях. В Таренте найден чернофигурный килик с надписью о том, что его дали в награду Мелусе, победившей девушек в искусстве прядения шерсти[473]. Во время таких состязаний использовали парадные принадлежности для прядения: веретена из драгоценных металлов или особо искусно изготовленные из дерева и кости, а также оносы или эпинероны — особые приспособления для разглаживания шерсти перед прядением. Исходя из названия (όνος — осел), предполагают, что первоначально это был кусок грубой ослиной шкуры, который клали на колени для защиты от трения шерсти. В VI в. появились керамические оносы полусферической формы, они изготовлялись до конца V в. В Северном Причерноморье фрагменты оносов найдены только на Березани и в Ольвии[474]. На двух березанских чернофигурных оносах изображены состязания на колесницах (рис. 39), на фрагментах ольвийского оноса V в. изображение утрачено.
Керамический онос длиной около 30 см надевался на правое
