самом деле, мы едва можем позволить себе прислугу на наш единственный доход — мои писательские гонорары.
Дверь спальни открывается, и входит Диана, как всегда блистательная. Я так потрясена ее появлением здесь, в моем маленьком доме, что теряю дар речи. Я не видела ее уже несколько недель, с конца декабря, со дня свадьбы Памелы с Дереком Джексоном, этим человеком эпохи Возрождения, который одинаково увлечен физикой, верховой ездой и фашизмом. Но там мы с сестрой едва ли обменялись и парой фраз. Приглашенных было так много, что Диана легко ускользнула от меня: она, по правде говоря, была очень занята, Памела часто обращалась к ней, они очень сблизились в последнее время с Памелой на почве симпатий Дерека к фашизму. К тому же на свадьбе люди только и говорили, что о шокирующем отречении короля от престола из-за любви к миссис Симпсон: такое даже вообразить было невозможно. «Кто отказывается от трона ради женщины?» — казалось, это был главный вопрос.
— Нэнси, — произносит Диана вместо приветствия своим шелковистым голосом. Я всегда могу догадаться о ее чувствах ко мне по имени, которым она меня называет. Прозвища «Нэнс» я не слышала от нее с тех пор, как опубликовала «Потасовку», почти два года. Она по-прежнему считает, что я ее предала.
— Диана, какая нежданная радость, — осторожно говорю я.
— Муля рассказала мне о твоей операции, и я решила заскочить, посмотреть, как у тебя дела, раз уж я в Лондоне. Ведь Муля и Пуля уехали в Германию с Юнити на ее новой машине.
Меня так и подмывает спросить Диану, почему она не присоединилась к ним — она же то и дело катается в Германию, — но я придерживаю язык. Этот визит — неожиданная и очень желанная оливковая ветвь, и я не хочу, чтобы воссоединение закончилось, не начавшись. Я скучаю по любимой подруге детства. И напоминание о наших политических разногласиях наверняка все разрушило бы.
— Мне очень приятно. — Я обвожу рукой комнату, затем указываю на свой халат. — Как видишь, иду на поправку.
Она мельком глядит на постель, затем на меня — без слов спрашивает разрешения присесть. Я киваю, и она изящно опускается на край кровати. Даже это едва заметное движение матраса отзывается болью в моем животе, я морщусь.
— Как ты, Нэнс?
От этого ласкового прозвища у меня на глаза наворачиваются слезы. Я тереблю завязки своего шелкового халата, чтобы не встречаться с ней взглядом.
— Все идет по плану, — отвечаю я и меняю тему. — Скучаю по твоим мальчикам. Им нравится ваш новый дом?
Я удивилась, узнав, что они поселились в Вуттон-Лодже, поместье в далеком Стаффордшире: Северная Англия далеко не центр светской жизни, а Диана привыкла блистать. Но, наверное, Мосли так удобнее добираться по делам в Манчестер, а то, что он оказался подальше от других женщин, вполне устраивает Диану.
Она тут же буквально засветилась:
— Они тоже скучают по тебе. М полюбил ловить форель в окрестных озерах.
При упоминании Мосли лицо ее становится мечтательным. Поразительно, как этот человек продолжает держать в подчинении мою прекрасную, непроницаемую сестру! Что в нем такого особенного?
— Такое наслаждение — наблюдать, как он пусть ненадолго сбрасывает с себя тяжкий груз лидерства.
Я не уточняю, что спрашивала о Джонатане и Десмонде, а не о Мосли, и что Мосли меня ни капельки не волнует. Я удерживаюсь от колкостей и все-таки перевожу разговор на племянников:
— Мальчикам там нравится?
— Они наслаждаются лесами, полями в колокольчиках, по которым можно мчаться верхом или бродить осенью и весной, и снежными холмами, с которых можно кататься на санках зимой, — отвечает она с блаженной улыбкой.
— Звучит идеально. А ты как? Приятно вернуться к природе, которой мы так наслаждались в детстве? — с улыбкой спрашиваю я.
Она улыбается в ответ:
— Мне нравится бывать там. Но в последнее время я много путешествую. Помогаю М в его делах.
Диана имеет в виду свои поездки в Германию? Она ездит только туда да на летние каникулы на Средиземное море. Интересно, что она называет свои поездки в Германию работой: раньше она притворялась, будто ездит в Мюнхен присматривать за Юнити. Тревожный звоночек, напоминающий мне о странном разговоре с Уинстоном. Уж не подтверждение ли это его подозрений? Мои сестры на самом деле так привязаны к Германии не только из-за странного увлечения фашизмом? Со времени того разговора ставки еще больше выросли, поскольку Германия собирает союзников: сначала Италия в октябре, а затем в ноябре Япония.
Я пристально всматриваюсь в свою сестру, ее ледяную красоту, ее загадочную полуулыбку. Если я продолжу свое тайное расследование, придется быть осторожной. Сфинкс всегда славилась тем, что яростно охраняла свои секреты.
Глава тридцать восьмая
ДИАНА
4 января 1937 года
Лондон, Англия
Диана знает, что люди глазеют. Пялятся на ее одежду, прическу, украшения, на ее очаровательных сыновей. Она хочет оградить своих обожаемых детей от грязных взглядов и сплетен — совершенно недопустимое поведение в церкви. Но она также знает, что не может напрямую воздействовать на других прихожан церкви Святой Маргариты — ни словами, ни действиями, — иначе ее объявят еще большей грешницей, чем уже считают из-за развода с Брайаном Гиннессом и так называемого адюльтера с Освальдом Мосли. Она не может так поступить с мальчиками, и она напоминает себе, что все это не имеет значения, а со временем, когда их планы осуществятся, отвращение в глазах этих людей сменится чем-то вроде благоговения.
Священник начинает службу, и Диана не сводит глаз с алтаря. Она кладет ладони на затылки своих белокурых мальчиков, заставляет себя сосредоточиться на проповеди. За спиной священника возвышается изысканное витражное распятие шестнадцатого века, картина завораживает ее, пока Диана не замечает, что там также изображен союз Генриха VIII и Екатерины Арагонской, полная противоположность тому союзу, которого она желает с Мосли. Когда служба заканчивается и толпа начинает расходиться, она намеренно ждет, пока освободятся скамьи, прежде чем вести своих мальчиков по проходу.
— Диана, Диана, — окликает ее голос, который кажется знакомым.
Она притворяется, что не слышит, и они с мальчиками не останавливаются.
Позади раздаются шаги, и она чувствует руку на своем плече.
— Диана?
В такой близи этот голос уже невозможно не узнать. Теперь Диана жалеет, что пришла сегодня в церковь и что рядом нет родителей — они бы ее прикрыли. Сейчас она нечасто посещает церковную службу и очень редко бывает с мальчиками. Но им уже пять и шесть лет, и скоро регулярные походы в церковь станут частью их школьной рутины — она хочет, чтобы они привыкли к скамьям, ритуалам и долгой мессе.
Обернувшись, она заставляет себя улыбнуться: — Доброе утро,
