скажи еще во имя любви.
— А почему нет?
— Ладно, позже поговорим, мне работать надо.
А вот я не мог работать. Все мысли только о том и были, как бы скорее оказаться в Саратове и увидеть эту надменную Таню. А может, и не надменную, неважно, любую Таню, и как Олег заявится к ней с шикарным букетом роз. Вот бы медальку еще какую-нибудь ему. Он же вон как стреляет. Или шкуру медведя как кинет к ее ногам.
Пришлось идти на остановку. Высматривать каждый троллейбус, пока не увидел нужный.
— Это, оплачиваем проезд.
— Олег, я по делу.
— Оплачиваем проезд.
Ах да, на что я только надеялся. Это же Олег. Хорошо, хоть в троллейбусах проезд дешевле.
— Надо ехать в Саратов.
— Я, это, не знаю, куда ехать. Никто не говорит.
— Мы узнаем.
Он замер и внимательно уставился на меня. На лице выросла улыбочка. Ехидная такая, страшная улыбочка. Тане бы она точно не понравилась. Надо научить его улыбаться.
— Когда? — спросил он.
— Скоро. Очень скоро, Олег. А у тебя есть телефон?
— Нет, они, это, отслеживают. Как на охоте.
Вот вам и Олег. Он, оказывается, продуман. Мы-то ходим под колпаком, а он нет.
— А как ты созваниваешься с людьми?
Он развел руками, а потом добавил:
— На работе, это, телефон есть.
— Тогда запиши мой.
Он записал в блокнот. А я отправился в мэрию. Так меня и пустили, ага. Встреча с гражданами каждый третий четверг месяца. А он уже прошел. Засада. Тут, можно сказать, каждая минута дорога, а они — третий четверг месяца. И номер, с которого звонила Ольга, я не сохранил. Да и как бы я сохранил, если она звонила на домашний?
Пришлось идти домой и работать. Правда, сначала заглянул к Новикову.
Он был серьезен и невозмутим.
— Что там с Саратовом?
— Да вот решаю. Олег не против.
— Еще бы он был против.
— А вот со встречей с мэром все непросто. Короче, думаю, как наш Олег, завтра подкараулить эту Ольгу возле мэрии и попросить, чтобы передала Вадиму Вадимовичу, что нам нужна его помощь.
— Разумно. Сань, подожди, я щас.
И пошел с видом техасского рейнджера делать обход. А вот если бы все осознали, что апокалипсис неизбежен, то и воровать не было бы смысла. Правда, зная наших людей, они скорее пустились бы во все тяжкие, решив, что можно избежать наказания. Как говорится, умирать — так с песней.
— А как мы поедем в Саратов?
— В смысле?
— Ну, это ж затратно. Дорога, там, проживание. Еще неизвестно, сколько мы там пробудем.
Точно. Я даже не думал об этом. Мне ж еще долг возвращать. Если только поднапрячься, поскрести по сусекам, то как раз пятнашку я соберу. А дальше-то что? Звонить маме? Занимать у родителей? Стыдно как-то, еще начнет напрягать, что ни черта это не был черный пиар, просто у тебя проблемы, выкладывай начистоту. Батя тяжко вздохнет и скажет: «Я же говорил». Нет, только не у родителей. И не у мэра.
Ладно, решим. Может, позже отдам долг. Главное — это Олег и его Таня.
— Ну, Сань, ты же понимаешь, что кино само по себе затратное дело. Ради Канн можно и потратиться.
— Ну, так-то да. Просто с деньгами сейчас не очень.
— А когда с ними было очень?
Опять, что ли, закрытый путь? Короче говоря, расстроил меня Саня. Поэтому дома я с небывалым рвением взялся за работу. Нарисовал три варианта логотипа нового магазина молодежной одежды «Про fashion». На одной странице мощный рогатый бык в модной толстовке и узких брюках, на второй — кепка, на которой нарисован рэпер, похожий на Тимати, а на третьей — голова манекена с галстуком, на котором нарисована голова манекена. Затем набросал два варианта дизайна сайта компании, продающей пуэр, и, наконец, плакат для социальной рекламы о вреде алкоголя. Подросток с лицом старика, бутылкой водки в руках и надписью «Третьим будешь?».
Хотел уж было взяться за последний заказ, но позвонил Новиков.
— Я увольняюсь.
— Что так?
— Не хочет мне Лысак отпуск давать, ну я и послал его.
— Во даешь.
— Да я давно уже хотел увольняться. Надоело.
— Прям давно?
— Ну, с неделю. Так что, Саня, едем. Только у меня бабосиков нет. Я могу автостопом. Давно мечтал попробовать.
— Это интересно. Тоже никогда не ездил. А вариант, кстати, неплохой. Можно что-нибудь поснимать.
— Мне нравится твоя идея.
— Ладно, пойду работать. Мне ж еще неделю дорабатывать придется.
Вот путь чуть-чуть и приоткрылся. Уже неплохо.
Еще и идея с манекеном и галстуком ребятам понравилась. Обещали троечку перевести.
Поперло.
Теперь бы и Олю перехватить, и жизнь будет снова прекрасна, до дня икс, разумеется.
Позвонила Валентина. Вот уж кого не ожидал.
— Александр?
Я не ответил.
— Это Валентина.
— Я понял.
— Боже, мне так стыдно.
— Неужели?
— Да. Я совершила большую глупость.
Я молчал.
— Это непрофессионально. Мне уже вынесли выговор, обещали лишить премии. Но это ерунда. Я не должна была так делать, и теперь очень жалею. Очень. Я испортила вам, то есть тебе репутацию и себе.
Я молчал.
— Просто ты, то есть вы, то есть да, ты, мне нравишься.
— Спасибо. Я уже понял.
— Я не ожидала, что ты... что так... Я тебе совсем не нравлюсь?
— Не совсем. Ну, то есть нравишься немного, но я пока не знаю, достаточно ли этого для чего-то серьезного или нет. Мы снимаем кино, и мне, если честно, пока не хочется разбираться во всем этом. Слишком сложно. Вернемся из Саратова, обещаю, я дам тебе конкретный ответ.
— А мне ты нравишься.
— Я уже понял.
— Дура. Вот дура... — психанула она и отключилась.
И чем вот я ей понравился? Родинка в конечном счете фигня, а вот то, что у нее не все в порядке с психикой, это уже серьезная проблема. Отношения вообще для мазохистов. И чем дольше живешь один, тем сложнее в них вступить. Хотя именно этого она, видимо, и хочет. Впрочем, тут наверняка была замешана и природа. Женщине просто необходимо пророжаться, и хоть внешне это незаметно, уверен, что внутри ее распирает от желания подарить миру розовощекого милого карапуза, а то и двух. Но разве я гожусь для
