Машина ехала с дикой скоростью, причем водитель совершенно не заботился о том, как чувствуют себя его пассажиры. Ну, и с учетом того, что мои руки были связаны за спиной и держаться мне было нечем, при каждом резком повороте мне приходилось вжиматься всем телом в то небольшое пространство, которое было под ногами Тощего. Страх, сковавший все мое нутро, вымораживал все мысли, которые то и дело вклинивались в мою голову, а дикая гонка выбивала кислород из легких при каждом ударе о панель.
– Твою мать, поаккуратнее! Ты, блядь, все-таки не дрова везешь! – гаркнул на бугая за рулем Тощий, в очередной раз от резкого набора скорости приложившийся головой о подголовник.
– Садись сам за руль, раз такой нежный, – огрызнулся водитель.
– Щас пальцы тебе к херам отстрелю, вот тогда и поговоришь, – угрожающе прорычал Тощий, а водитель лишь злобно глянул на него, промолчал.
Я, закусив губу, с облегчением смогла наконец-то вздохнуть. Хоть недолго, пока машину перестало швырять из стороны в сторону, смогла перевести дух. Но вот развить мысли о том, что же со мной произойдет дальше, не успела. Машина резко затормозила, и я со всего размаху треснулась головой о бардачок.
– Сука, – прошипела, сильно зажмурив глаза, постаралась остановить сыплющиеся звездочки из глаз.
– Ничего, соса, это не самая сильная боль. Лучше бы тебе приготовиться к тому, что ждет тебя впереди, – Тощий склонил ко мне свое серое лицо, – Марат любит жесткие игры, – обдавая зловонием гниющих зубов, прошептал он.
Я еле сдержала приступ тошноты, подкативший к горлу. Закатила глаза и отвернула голову. Боженька, дай сил все это выдержать.
Машина снова тронулась с места, и бандит, отлепившись от меня, выпрямился в кресле.
– Не торопись, – глянул на водителя, – сейчас шефу отзвонюсь.
Я вся обратилась вслух. Но вида, конечно же, не подала.
– Але, шеф… Да, это я…. Да, Тощий… Да, подъехали… Девку к вам? Понял.
Отключив связь, глянул на меня, я заметила это боковым зрением, ведь смотреть в глаза этому чудищу побоялась.
– Ну, – толкнул он меня грубо в плечо, – чего побледнела? Не ссы, пока боссу не до тебя. Так что можешь щелку свою расслабить. Трахать тебя никто не будет, – гоготнул он с иронией, но я успела уловить в его словах, какую-то недоговоренность.
– А может, шеф расщедрится и нам ее отдаст? – мазнул по мне взглядом шофер. – Слышал, что у таких тощих баб дырки настолько узкие, что от возбуждения яйца звенеть начинают.
– Ага. Давай, дерзай. Спроси за нее, – гоготнул Тощий. – Что-то мне кажется, после этого твои яйца будут звенеть по другой причине.
Сжавшись в комочек, я сидела ни живая ни мертвая. Боялась пошевелиться, чтобы своими телодвижениями не спровоцировать эту падаль на какие-нибудь действия. Машина тем временем остановилась, и вся дружная компания гиен выбралась наружу, охая и вздыхая, разминая кости. Обо мне как-будто и вовсе забыли. Так и оставили сидеть на грязном полу машины.
– Ну, что?! Куда эту девку? – донесся до меня голос того, которому я сломала нос.
Мою спину крупными градинами обсыпал липкий пот.
– Босс сказал, в колодец ее бросить, – ответил приглушенно Тощий.
– Еб твою мать, – зло сплюнул его собеседник, – нахер ее в колодец? Лучше бы нам отдал.
– Заткнись, дебил, – рыкнул на него Тощий, и я услышала, как он зашаркал подошвой ботинок по асфальту.
– Так, давай-ка, прынцесса, вылезай, – Тощий схватил меня за шиворот и выволок на улицу.
Я, не удержавшись на ногах из-за того, что он меня сильно толкнул, свалилась на колени, больно ударившись об асфальт.
– Слышь, кукла, а ну, встала. Я что тебя, тащить буду? – вздернул меня за ворот вверх Тощий.
– Отпусти. Сама, – прохрипела я сквозь сжатые зубы.
А у самой паника внутри нарастала с каждой секундой все сильнее. От обиды и от безысходности хотелось упасть на асфальт и забиться в истерике, требуя, чтобы меня отпустили. Но глядя в безжалостные глаза похитителей, я понимала, что там нет ни сочувствия, ни милосердия и в помине.
– Ага, щас, – гаркнул Тощий и поволок меня прочь от машины.
– Что со мной будет? – шипя от боли, спросила я у Тощего через плечо.
– Ничего хорошего, – холодно ответил он, и от его ответа у меня мороз сковал позвоночник. Но это меня не остановило.
– А конкретнее?
– У Марата, как встретитесь, спросишь. А сейчас лучше заткнись и побереги силы. Тебе они пригодятся.
– Что ты имеешь в виду? – Тощий мне не стал ничего отвечать.
Он молча дернул меня за веревку, которой были связаны руки, заставляя остановиться.
– Пришли, – цыкнул он.
Я огляделась по сторонам. В этой части двора, а это именно был двор, потому что вокруг нас стояло много невысоких зданий, похожих на какие-то складские помещения, царила тьма, хоть глаз выколи.
– Что? Куда ты меня привел? – я завертелась вокруг своей оси. – Что ты хочешь со мной сделать?
Тощий, громко сплюнув, нагнулся, и только тут я поняла, что он открывает какой-то люк.
– Черт… черт… нет… нет… – заскулила в голос.
Я все сейчас поняла. Все поняла. Он хочет сбросить меня в канализацию. Потому как больше этот люк ничего не мог обозначать.
– Заткнись, а! – гаркнул Тощий, а потом, схватив меня за шею, притянул мое лицо прямо к своему, так близко, что мне даже удалось рассмотреть в его тусклых зрачках блеск. – Своему папаше спасибо скажи. Это он тебя подставил. Тебя и этого… сыночка своего старшего.
Я даже рта не успела открыть, как почувствовала резкий толчок в грудную клетку, а дальше пустота под ногами, и я полетела вниз. Короткий крик вырвался из моего горла лишь на секунду, и следом жесткий удар о твердую поверхность не только поднял брызги сточных вод вокруг меня, но и вышиб напрочь дух из моего тела.
Я помню, как на периферии ускользающего сознания выгнулась всем телом, и тут же мышцы с силой скрутили его, заставляя поневоле сжаться в позу эмбриона. Скользкой змеей меня окутала боль. Моя попытка сделать вдох не увенчалась успехом так же, как и попытка сделать хоть какие-нибудь движения конечностями. Я силилась как можно дольше удержаться в сознании, разжигая внутри злость на самого родного и близкого, как я думала до слов Тощего, человека – моего отца. Как он мог так просто предать меня? Подонок! За что он так со мной? Я понимала, что на эти вопросы мне сможет ответить только один человек – Марат. И я обязательно все это узнаю у него… но не сейчас. Сейчас, мне нужно отдохнуть.
Я закрыла глаза. Клокочущая в груди ярость, словно яд, разъедала душу. Заставляла мое нутро корчиться в агонии несправедливости и лицемерия, которыми я была окружена последние годы. Ненависть черной путиной овила мое сознание, и я, не выдержав такого эмоционального перенапряжения, все же в какой-то миг отключилась, проваливаясь в свой персональный ад.
