Николас поплелся по коридору, мечтая поскорее спрятаться от чужих глаз. Клиника была не тем местом, где можно было рассчитывать на одиночество. Стоило ему приблизиться к порогу своей комнаты, как Бэнко вскочил с кровати и бросился навстречу. Он смотрел на вороного депоса так, словно видел впервые. И вряд ли причиной были следы от потасовки с Лисером.
– Ну наконец-то! Где ты был? – Бэнко перегородил ему путь, растопырив большие уши-лопухи, и ожидал от него ответа во что бы то ни стало. Николас, обойдя его, упал на свою койку. Он хотел бы уснуть, отключиться, чтобы поскорее наступил новый день, где он проснется в постели на Вишневой улице. И ничего этого не было. И не могло случиться…
– Я давно тебя ищу, так переживал за тебя! – раздавался голос Бэнко. Сквозь сжатые веки Николас мог различить нависшую над ним фигуру. – Ты точно в порядке? Не хочешь говорить? Ну и ладно.
Последняя фраза прозвучала вполне миролюбиво, тень исчезла. Потом Николас слышал, как Бэнко копошится, шелестя пакетами, что-то ищет в своем шкафчике. Сосед притащил настольную лампу, которую использовал для сборки моделей. Бэнко согнул ее извилистую шею под немыслимым углом так, чтобы свет ударил Николасу по глазам, словно подозреваемому в допросной комнате. Бэнко только занес над ним ладонь, опустив что-то холодное на бровь.
– Прости, если будет щипать, – сказал чубарый депос, когда Николас невольно зажмурился. Бэнко обрабатывал полученные в драке ссадины вязкой и вонючей мазью. Вороной депос молчал, на него навалилась слабость, из-за которой даже разговаривать было тяжело. Если бы не забота Бэнко, он давно бы уснул, прямо так, не раздеваясь и не расправляя постели. Закончив с ссадинами, сосед убрал лампу, от ее света у Николаса перед глазами плясали шарики цвета бензина, разлитого в луже. Сквозь их пелену он с трудом различал очертания. И все же от него не ускользнули мокрые дорожки слез на щеках Бэнко. Голос соседа звучал приглушенно, и его пронизывала печаль, какую нельзя было подделать:
– Почему ты не рассказал мне, кто ты? Я все равно бы не поверил, а тут это! Как удар ведра по голове, я мучился сегодня этим весь день. Я хотел подойти на прогулке, но санитары сказали, что тебя увели в медпункт. Так вот, скажу сейчас, хотя мне не удалось придумать ничего дельного, кроме того, что я очень сожалею. Обо всем, что с тобой произошло. Ты тоже ни в чем не виноват! Это ведь не ты ее убил.
– Кого? – Николас поднял голову над подушкой. Его сон как рукой сняло. Ему не показалось – Бэнко на самом деле плакал. И оттого его речь получалась невнятной и рваной:
– По клинике ходили разные слухи, но я никак не мог поверить, что ты и есть тот самый Герой-полицейский. Ведь такой как он никак не мог попасть сюда. Выходит, я ошибался. Послушай! – Он обернулся к Николасу, вцепился ему в плечи. – Ты не виноват, слышишь! Тебя ведь даже не было с ней рядом!
Николас попытался вывернуться из хватки и отодвинуть Бэнко от себя.
– Что ты несешь?
– Ты не убивал Лейн! Тебя не должно быть здесь, ты не мог ничего изменить.
В тот момент Николас подумал, что Рассел прав – он окончательно рехнулся.
– При чем тут Лейн? – проговорил вороной депос устало. – И откуда ты об этом знаешь?
Глаза Бэнко, теперь красные от слез и казавшиеся абсолютно безумными, округлились еще больше:
– Так ты не видел ее?
– Кого?
Чубарый депос переметнулся на свою кровать, вырвал газету из-под стоящего на ней вертолета. На какой-то миг модель сорвалась в воздух, но тут же рухнула вниз и, столкнувшись с полом, лишилась пропеллера. Бэнко словно не заметил. Он сунул скомканную газету Николасу в руки и сопел над ним, пока вороной депос переворачивал страницы.
Два раза в неделю, по понедельникам и пятницам, в клинику доставляли почту. Среди журналов и рекламных листовок были одарские газеты. Эта являлась пятничным выпуском “Вечернего вестника”, желтухи, собирающей городские сплетни. Николас помнил ее пронырливых корреспондентов, таившихся у крыльца его дома, воровавших из ящика личные письма в надежде откопать сенсацию, хоть каплю грязи, пятнавшую его репутацию. Что ж, “Вечернему вестнику” наконец-то улыбнулась удача. Новую статью со своей фотографией Николас обнаружил на первой полосе, наверное потому, что ей суждено было стать последней о его карьере полицейского. “Как сокрушить Героя” – жирными буквами кричало название. Между колонок теснились две черно-белых фотографии. Первая отображала четвертый участок. Она была старой – сделанной около трех лет назад, Николас понял это по окнам, на которых еще стояли решетки, сейчас их заменили на пуленепробиваемые стекла. Он не задержал на ней долгого взгляда, его привлек второй снимок. Должно быть, “Вестник” нашел его в архиве других газет: два депоса в полицейской форме позировали на фоне патрульной машины. Николас беззаботно улыбался, глядя в камеру, а Рассел, как всегда сохраняя свойственный ему важный вид, положил вороному депосу руку на плечо. Был ли это жест превосходства, или тем самым он давал понять, что гордится своим напарником? И все же, будучи такими разными, вместе они создавали впечатление доблестной команды. Николас не помнил, когда была сделана эта фотография, но был уверен, что раньше той, с участком. В то время он еще не встретил Лейн и только избавился от звания новичка. Ему суждено было довести до конца десятки дел, на своей шкуре понять, насколько рискованной может быть работа полицейского. Но самое главное Николас всегда упускал из виду − он ничего не знал о депосе, с которым плечом к плечу проводил в патруле каждый будний день.
Содержание статьи подтвердило его худшие опасения:
“Николас Патнер – имя, не раз блиставшее с полос газет. Полицейский, известный в Одаре наравне с телезвездами, поразивший общественность своей отвагой и доблестью. Он проработал в полиции четыре года. За этот ничтожный срок некоторые успевают лишь избавиться от звания новобранца. А Николас сумел оказать содействие в раскрытии более чем двадцати преступлений. При этом три дела прославили Героя-полицейского на всю страну. С его легкой руки был обезврежен главарь фолийской наркомафии Элиранд, долгие годы державший Одару в упадке и смятении. Не без участия Героя город опустился в криминальном рейтинге на двадцать строк ниже. Николаса удостоили медалью “за отвагу”, он был желанным гостем популярных телепередач. Одару наполняли слухи, что ему уготовано стать самым молодым шефом в истории полиции. Страшно представить, какой жестокой может оказаться судьба, и что Герой, широкими скачками взбиравшийся по карьерной лестнице, способен в одночасье сорваться вниз.
От внимания общественности не ускользнуло, что Николас вдруг перестал появляться в участке, он больше не патрулировал улицы. “Вечерний Вестник” навел о нем справки. Полученная информация шокирует: по последним данным, бывшая звезда полиции проходит лечение в психиатрической клинике. Но какие же трагедии и несчастья привели Николаса за “желтые ворота”?
Нашему корреспонденту удалось взять интервью у бывшего напарника Николаса Патнера – Рассела Элистера Лэйона. Недавно тот приступил к работе в роли нового начальника четвертого участка.
