Когда свечерело и из леса повеяло прохладой, корсарырасположились на площади форта под открытым небом подкрепить силы пищей. Вгороде им удалось обнаружить изрядные запасы битой птицы и несколько туш дикихкозлов, а в хижине доминиканских монахов — бурдюки с превосходным вином.Капитан Блад сел ужинать с Волверстоном и Оглом в довольно комфортабельномдомике бывшего испанского командира и, поглядывая в окна, с удовлетворениемнаблюдал, как пируют и веселятся его корсары. Только по-прежнему мрачнонастроенный Волверстон не разделял его благодушия.
— Держись-ка ты лучше моря, капитан, вот что я тебе скажу, —проворчал он, набивая себе рот пищей. — Там уж, если ты подошёл на расстояниепушечного выстрела, так золото от тебя не уплывёт в пироге. А что здесь?Отмахали мы десять дней через чащу, а теперь ещё десять дней надо отмахатьобратно. И скажи спасибо, если так же благополучно выберемся отсюда, как пришлисюда, и если вообще выберемся, потому как, сдаётся мне, нам ещё не миноватьиметь дело с Бразо Ларго. Да, наломал ты тут дров, капитан.
— Эх, если бы твои мозги были под стать твоим мускулам,Нэд!.. — со вздохом сказал капитан Блад. — Никаких я тут дров не наломал. А чтокасается Бразо Ларго, так это вполне здравомыслящий индеец, да, да, можешь мнеповерить, и он будет дружить с нами хотя бы только потому, что ненавидитиспанцев.
— Ну, а ты что-то больно их полюбил, — сказал Волверстон. —Стоило поглядеть на твои ужимочки, когда ты расшаркивался перед проклятымиспанцем, который выкрал у нас золото, душа с него вон!
— Нет, ты не прав, пусть он испанец, однако очень храбрыймалый, сказал Блад. — А то, что он поспешил сплавить отсюда золото, когда узнало нашем приближении, так это был его долг. Будь он не столь благороден иотважен, он бы не остался на посту, а удрал бы вместе со своим золотом. Наблагородные поступки отвечают тем же. Больше мне нечего сказать.
И тут, прежде чем Волверстон успел открыть рот, резкийчистый звук рожка долетел со стороны реки, заглушая шум пиршества корсаров.Капитан Блад вскочил на ноги.
— Хагторп и Ибервиль возвращаются! — воскликнул он.
— Даст бог, с золотом на этот раз! — сказал Волверстон.
Они выскочили из дома и бросились к брустверу, кудаустремились уже и остальные корсары. Блад взбежал на бруствер в ту минуту,когда первая из возвратившихся пирог уже пришвартовалась, и Хагторп поднялся напристань.
— Вы быстро обернулись! — крикнул капитан Блад, спрыгивая сбруствера навстречу Хагторпу. — Ну как? С удачей?
Хагторп, высокий, широкоплечий, с жёлтой повязкой на голове,остановился перед капитаном Бладом в сгущающихся сумерках.
— Если и с удачей, так это не твоя заслуга, капитан, —загадочно произнёс он.
— Вы что, не догнали их?
На пристань поднялся Ибервиль. Он ответил за своеготоварища:
— Некого было и догонять-то, капитан. Он одурачил тебя, этотлживый испанец. Он сказал тебе, что отправил золото в Панаму, но это ложь. А тыповерил ему — поверил испанцу!
— Может быть, вы наконец скажете, что произошло? — спросилкапитан Блад. — Вы говорите, что он не отправлял отсюда золота? Так что ж,значит, оно всё ещё здесь? Это вы хотите сказать?
— Нет, — отвечал Хагторп. — Мы хотим сказать, что послетого, как он одурачил тебя своими баснями, ты, не потрудившись даже произвестиобыск, отпустил его на все четыре стороны и дал ему возможность увезти золото ссобой.
— Что ты плетёшь! — прикрикнул на него капитан. — И откудаэто может быть тебе известно?
— А мы примерно в десятке миль отсюда проплывали мимоиндейского посёлка, и — у нас хватило смекалки остановиться и порасспроситьнасчёт испанских пирог, которые должны были пройти тут раньше нас. Так вот,индейцы сказали нам, что никаких пирог тут не проплывало ни сегодня, ни вчера ивообще ни разу после осенних дождей. Ну, мы, конечно, сразу поняли, что твойблагородный испанец соврал, тут же порешили повернуть обратно и на полпутинапоролись прямо на дона Доминго. Встреча с нами порядком его ошеломила. Онникак не ожидал, что мы так быстро всё разнюхаем. Он был всё такой жеобходительный и держался как ни в чём не бывало, разве что стал ещё любезнее.Сразу же откровенно признался в своём обмане, но сказал, что, после того как мыотплыли, он передал золото тебе в виде выкупа за себя и за тех, кто егосопровождал, а ты якобы велел ему передать нам приказ немедленно возвращаться.Потом он ещё показал нам свою охранную грамоту, написанную твоей рукой…
Тут вмешался Ибервиль и закончил рассказ:
— Ну, а поскольку у нас, не в пример тебе, нет такогодоверия к испанцам, мы решили, что кто раз обманул, тот обманет снова, высадилиих всех на берег и обыскали.
— И неужто вы нашли золото? — совершенно потрясённый,спросил капитан Блад.
Ибервиль улыбнулся и ответил не сразу:
— Ты позволил им забрать с собой вдоволь всякого провиантана дорогу. А не заметил ты, из какого источника наполнял дон Доминго водой своибочонки?
— Бочонки? — переспросил капитан Блад.
— В этих бочонках было золото. Фунтов шестьсот — семьсот,никак не меньше. Мы его привезли с собой.
Когда ликующий рёв, вызванный этим сообщением, мало-помалустих, капитан Блад уже успел оправиться от нанесённого ему удара. Онрассмеялся.
— Ваша взяла, — сказал он Ибервилю и Хагторпу. — И внаказание за то, что я позволил так бессовестно себя одурачить, мне остаётсятолько отказаться от причитающейся мне доли добычи. — Помолчав, он спросил ужебез улыбки: — А что вы сделали с доном Доминго?
— Я бы пристрелил его на месте за такое вероломство, —свирепо заявил Хагторп, — если бы не Ибервиль… Да, Ибервиль — кто бы этоподумал! — Ибервиль распустил сопли и так ко мне пристал, что я велел испанцуубираться на все четыре стороны.
Молодой француз отвернулся, пристыженный, избегаявстречаться взглядом с капитаном, который смотрел на него с вопросительнымудивлением.
— Ну, чего вы хотите? — не выдержал наконец Ибервиль и свызовом поглядел на Блада. — Там же была женщина, в конце-то концов! Там былаэта маленькая индианка, его жена!
— Клянусь честью, о ней-то я сейчас и думал, — сказалкапитан Блад. И вот ради неё — да и ради нас самих тоже — нам следует, пожалуй,сказать Бразо Ларго, что дон Доминго и его жена убиты в схватке за золото.Бочонки с золотом отлично подкрепят наши слова. Так будет спокойнее для всех даи для самого старика индейца.
Итак, хотя корсары и вернулись из этого похода с богатойдобычей, он был записан ими в счёт личных — весьма редких — неудач капитанаБлада. Впрочем, сам он расценивал это несколько иначе.
