бесполезно. Да и зачем? Главное поймать не того, кто передаёт информацию, а того, кто её собирает – главного шпиона русских. Уж он-то точно знает, что его донесение перехватили, и русское командование так и не узнало о замысле Сен-Сира.
Юзеф словно прочитал мысли Клемана.
– Я больше туда не пойду. Меня убьют, – решительно заявил он.
– И не надо, – успокоил его Клеман. – Твоя задача гулять по Полоцку и найти тех двоих, в первую очередь французского офицера. Запомнил его?
– Запомнил.
– И каков он?
– На вид лет тридцать… брюнет… выше среднего роста.
– Ещё приметы? Родинки, шрамы?
Юзеф задумался:
– Не заметил. А вот что-то южное в нём есть: то ли итальянское, то ли испанское. И ещё – нос прямой. В профиль, как ваш император.
– Но-но, – прервал его Клеман. – Не тебе судить о Бонапарте. Кстати, он теперь не только наш, но и ваш император.
– Да-да, конечно…
– А второй?
– Простой мужик, лет сорока, хромает…
– Маловато, – покачал головой Клеман. – Ну да ладно… А теперь слушай и запоминай. С завтрашнего утра бросаешь всё и едешь в город. Если граф воспротивится твоему отсутствию, я это быстро улажу. Будешь гулять по городу, правда, гулять-то тут особо негде, но всё-таки ходи и смотри. И так каждый день, пока не засечёшь кого-нибудь из этих двоих. Проследишь – и сразу ко мне. Вот мой адрес, – он протянул клочок бумаги. – Если меня нет, обратишься к моему помощнику Полю. Узнать его легко: высоченного роста, бывший боксёр, ходит, как и я, в штатском. Поль быстро сведёт тебя со мной. Всё?
Юзеф молчал, виновато глядя в пол кареты.
– Ах да, – спохватился Клеман и вынул из лежащей рядом сумки тугой кошелёк. – Это тебе за работу. Опознаешь русских шпионов, за каждого получишь столько же.
* * *
Карета не спеша двинулась в сторону города. Барон Клеман сидел хмур и задумчив. В разведке он был не первый год, пользовался, хоть и не всегда, благосклонностью самого императора, уделявшего этой службе большое внимание.
Историческая справка
За два года до войны с Россией по задумке Наполеона в герцогстве Варшавском был создан разведывательный орган – бюро, которым руководил известный дипломат и разведчик Луи Биньон. Надо отметить, что разведка в герцогстве Варшавском существовала и ранее. Но с приходом Наполеона её агенты автоматически стали и агентами Биньона. Он, Клеман, был его ближайшим помощником, одним из тех, кто создавал разведывательную сеть. Но очень скоро между ними возникло недопонимание. Биньон ратовал за «ближнюю» разведку. Он, Клеман, был сторонником «глубокой» разведки. Почти все средства Биньон, как руководитель, тратил на «ближнюю» разведку, смысл которой заключался в определении численности русских частей на границе и наблюдению за их передвижениями. Объектами наблюдения были Малороссия, Белоруссия и Литва, в каждую из которых было направлено от 10 до 15 агентов. «Глубокой» разведкой под руководством Клемана занималось всего несколько человек, как правило, польские офицеры, знающие русский язык. Целью их тайных командировок был сбор сведений о перегруппировке войск, создававшихся крупных тактических соединений в глубине страны, топографические съёмки территорий, добывание данных экономического характера об урожайности и возможности доставки кормов для кавалерии.
Первоначально Бонапарт уделял больше внимания именно «глубокой» разведке. Денег он не жалел, а при подготовке к войне с Россией особенно расщедрился. Только по секретной статье на «подкуп иностранцев» в бюджете МИД Франции с 1810 года отпускалось от 3 до 5 млн франков. Из этих же фондов Наполеон субсидировал как штатных, так и «приглашённых» агентов. Наиболее ярко это проявилось в отношении крупного французского археолога Жана Лайара, который с 1807 года вёл раскопки в Персии. В начале 1810 года Наполеон пригласил к себе Лайара и посоветовал ему возвратиться с очередных раскопок не обычным путём через Турцию – Балканы – Италию, а кружным – через Каспий, по Волге, через Москву, Петербург, Прибалтику, Варшаву. Лайар, получивший за «кружной путь» солидную сумму, привёз Наполеону и лично передал в декабре 1810 года массу ценных разведывательных сведений.
Клеман об этом знал и ходил в приподнятом настроении. Ещё бы: идеи «глубокой» разведки поддерживает сам император! Клеман не сомневался: ещё немного – и он, а не Биньон, будет руководить бюро.
Но Биньон был не только разведчиком, но и дипломатом, умеющим убеждать многих, в том числе самого императора Франции. И Наполеон, считая что, война закончится примерно через месяц после начала и вблизи границы, стал уделять внимание только «ближней» разведке. А чтобы погасить раздор между Биньоном и Клеманом, отправил последнего в Санкт-Петербург помощником посла, где Клеман, по мнению императора, нашёл бы своим идеям «глубокой» разведки более достойное применение. Усиление разведдеятельности в столице было связано ещё и с тем, что новый посол Лористон сменил на этом посту Коленкура, который считал занятие разведкой ниже своего достоинства.
Надо отдать должное Лористону: по сравнению с предшественником он на поприще разведдеятельности достиг неплохих результатов. Были собраны статистические данные о западных русских губерниях, подготовлены краткие, но очень важные характеристики на 60 русских генералов. Клеман, правая рука Лористона, внедрил нескольких своих агентов, в том числе графиню Мазовецкую, в различные салоны и клубы, которые посещали «сливки» петербургского общества. Информацию эти агенты приносили весьма ценную.
И всё-таки с новым начальником Лористоном, как и с предыдущим Биньоном, отношения у Клемана сложились не самые лучшие. Маркиз де Лористон регулярно посылал отчёты в Париж, в которых упоминался только он сам – как будто больше никто не занимался сбором разведданных. Товарищ Наполеона по артиллерийской школе, впоследствии его адъютант, а с 1805 года бригадный генерал, одержавший ряд громких побед, Лористон пользовался доверием императора. А поэтому на остальных сотрудников посольства глядел свысока, считал их только исполнителями своей воли. Обидчивого Клемана это больно задевало.
Но самым серьёзным яблоком раздора между ним и Лористоном явилась столистовая карта России. А дело было так. Одного из агентов Клеман внедрил в типографию, печатавшую топографические карты. Это стоило ему немалого труда, так как Депо карт – так называлась типография – находилось под пристальным контролем Военного министерства и Департамента полиции. Именно этот агент выкрал медные оттиски «столистовой карты» России и не просто карты, а карты, предназначенной для Генерального штаба
