такому росту цен за короткое время, что только наиболее обеспеченная часть населения смогла бы прокормить себя в достаточной мере. И действительно, цены на продовольствие начали значительно расти уже осенью 1914 года. В ответ на это правительство попыталось различными способами контролировать распределение имеющихся продуктов питания, в результате чего в очень короткое время возник черный рынок, на котором можно было приобрести все товары, но только по рыночным ценам, недоступным для рабочего класса. Тем не менее вскоре почти половина всего продовольствия продавалась и покупалась именно на черном рынке.
После того как зимой 1915/16 года катастрофический голод удалось предотвратить только благодаря срочно организованному импорту продуктов из Румынии, весь продовольственный сектор стал контролироваться центральным органом власти, устроенным по образцу военно-сырьевого ведомства Ратенау, что, конечно, встретило яростное сопротивление крестьян и, прежде всего, крупных землевладельцев, которым таким образом можно было диктовать цены. Бюрократизация и централизация распределения продовольствия имела порой абсурдные последствия. Продукты питания, которые были в дефиците и поэтому должны были распределяться справедливо, полностью исчезли с рынка, как только было объявлено о нормировании. Поскольку крестьяне получали лучшие цены за свинину, чем за картофель, они кормили картофелем свиней, в результате чего картофель стал дефицитом. Протесты против этого привели к тому, что в 1915 году государство принудительно забило, как утверждается, примерно девять миллионов свиней – треть поголовья. Это, в свою очередь, создало серьезный дефицит мяса год спустя. В стране царили непроходимая бюрократическая неразбериха, преследование корыстных интересов, неспособность справиться с задачами и коррупция. Центральным властям не удалось ни справедливо распределить имеющееся продовольствие в соответствии со спросом, ни уничтожить черный рынок. Рыночные силы, как выяснилось, нельзя было нейтрализовать государственными распоряжениями, а неожиданные побочные эффекты принимавшихся правительством мер часто значительно превышали запланированный эффект[36]. Своего пика дефицит продовольствия достиг зимой 1916/17 года. Большая часть германского рабочего класса голодала – и замерзала, поскольку это была самая холодная зима на памяти немцев, а топливо также было нормировано. Официальные продовольственные пайки едва покрывали 50 процентов суточной потребности в калориях, а всякие низкокачественные «заменители» продуктов – к концу войны таких насчитывалось более 11 тысяч – не приносили никакого облегчения. В конце концов население городов вынуждено было питаться брюквой, поскольку картофель, традиционно являвшийся основной пищей простых людей, также стал дефицитом. В январе и феврале 1917 года во многих крупных городах вспыхнули протесты, которые в конечном итоге вылились в откровенные голодные бунты. «Нехватка продовольствия является источником постоянного недовольства среди рабочего класса и малообеспеченных потребительских кругов, среди которых существует устойчивое убеждение, что если бы против производителей были приняты более жесткие меры, то несправедливо удерживаемые ими продукты питания нашлись бы в изобилии», – сообщал начальник полиции Берлина[37]. Протесты были направлены против государства, поскольку именно оно отвечало за распределение продовольствия, а также против «ростовщиков», особенно против бакалейщиков, которые утаивали продукты, против пекарей, которые предлагали свой хлеб не в магазине, а на черном рынке, или крестьян, которые продавали свой картофель торговцам спиртным по двойной цене. Рационирование и черный рынок привели к резкому росту числа уголовных преступлений, ведь прокормиться только легальными способами было практически невозможно. Участились всевозможные кражи, нарушения правил нормирования и случаи вандализма. В 1917 году были возбуждены дела против 1256 женщин, которые угрожали насилием полицейским или другим должностным лицам[38]. Голодные бунты в конечном итоге стали настолько массовыми, что в некоторых регионах их подавляли армейские подразделения. В апреле 1917 года во многих городах также прошли крупные забастовки рабочих, в основном против катастрофической ситуации со снабжением, которые показали, насколько ситуация начала ухудшаться. Ничто так не изматывало людей во время войны, как голод[39]. Быстрое ухудшение настроения на «внутреннем фронте в тылу» вызывало тревогу у правительства империи еще и потому, что большие сражения при Вердене и на Сомме в 1916 году показали, что решающее значение для победы или поражения имеет не столько количество солдат, сколько то, у кого более мощное и современное вооружение, и что тенденция эта будет только усугубляться. Чтобы продолжать войну с хоть какими-то шансами на успех, было бесспорно необходимо значительное увеличение производства вооружений в Германии. Первой мерой нового руководства Генштаба после назначения Гинденбурга и Людендорфа было резкое увеличение производства военной продукции в короткие сроки: выпуск боеприпасов надлежало удвоить, выпуск винтовок и пушек утроить, а добычу угля и железной руды увеличить на один миллион и 800 тысяч тонн соответственно. В ходе реализации этой «программы Гинденбурга», согласно планам Генерального штаба, должна была быть проведена радикальная мобилизация рабочей силы, чтобы значительно увеличить количество людей, занятых на соответствующих заводах. Это означало трудовую повинность, распространявшуюся как на мужчин, так и на женщин. Кроме того, воинская обязанность теперь охватывала формально всех мужчин в возрасте от 17 до 60 лет, и тем самым положение рабочих на заводах было уравнено с положением солдат в действующей армии: работодатели имели над своими работниками такую же власть, как офицеры в армии. Однако приходилось опасаться, что это усилит недовольство рабочих и поставит под угрозу основы «гражданского мира». Чтобы запланированные далеко идущие меры получили широкую поддержку в обществе, новые правила должны были быть установлены законом, а не указом, и в этом проекте должны были участвовать партии и рейхстаг.
В той мере, в какой политическое и военное руководство империи зависело от согласия или, по крайней мере, молчания широких слоев рабочего класса, значение парламента возросло, и это становилось все более очевидным в ходе войны. Так впервые образовалась возможность для широкого сотрудничества между социал-демократами, Партией центра и Прогрессивной партией, и оно хорошо зарекомендовало себя при переговорах с генералами и представителями деловых кругов.
В результате переговоров был достигнут компромисс. Закон «О вспомогательной службе Отечеству» от 5 декабря 1916 года предусматривал трудовую повинность для всех мужчин в возрасте от 17 до 60 лет, однако никто не осмелился ввести такую же обязанность работать для миллионов женщин-домохозяек; страх перед дальнейшим ростом недовольства и бунта в тылу и на фронте был слишком велик. Дабы иметь возможность направлять рабочих по мере необходимости на заводы, особенно важные для производства вооружений, свободный выбор места работы был в значительной степени ограничен. С другой стороны, чтобы компенсировать это, на крупных заводах были созданы комитеты рабочих и служащих с равным представительством для арбитража в случае возникновения споров.
Это последнее положение, которое по замыслу было лишь небольшим побочным аспектом масштабной программы по наращиванию военно-промышленного потенциала Германии, в долгосрочной перспективе неожиданно оказалось самым важным социально-политическим
