Ходнев. — Давайте я немного поспрашиваю, чтобы не рассказывать то, что вам и так известно.
— Хорошо, — согласился Саша. — Но это немного.
— Какие вы знаете металлы?
— Литий, натрий, калий, магний, марганец, железо, медь, цинк, золото, серебро, платина, титан, молибден, никель, кобальт, вольфрам, уран… — выпалил Саша.
И тут же осёкся. Интересно, они про уран знают? Он в упор не помнил, когда он был открыт.
— Запишите, — попросил Ходнев.
— Конечно, — кивнул Саша, — так даже проще.
И повторил всё письменно своим ужасным почерком. Вместе с ураном, ибо отступать было поздно. К тому же вспомнил про свинец и олово. И добавил их к списку.
Немного задумался, но решил, что про плутоний они точно не знают.
Ходнев взял листочек. Прочитал, и его глаза выразили полное восхищение, откуда Саша сделал вывод, что ничего лишнего не написал.
— Нигде не ошибся? — спросил он.
— Почти, — улыбнулся учитель. — Вольфрам — это соединение. С немецкого переводится «волчья пена», а элемент правильно называется «tungsten». Это по-шведски: «тяжелый камень».
Саша припомнил, что Менделеев говорил, что вольфрам — это сплав. Но школьные знания были крепче.
— Понятно, — кивнул Саша.
И записал старое название вольфрама.
— Но есть ещё, — заметил Ходнев.
— Осмий? — предположил Саша.
— Да! — воскликнул Ходнев. — Вы даже о нём знаете! Но я ожидал более простого ответа.
Гм… что же он забыл.
Ах, да! И добавил: «алюминий».
— Конечно, — сказал учитель, — а жидкие металлы бывают?
— О, господи! Как я мог забыть! Ртуть же!
— Да!
— Я всё вспомнил? — спросил Саша.
— Нет, но всё равно отлично!
— Цезий? — предположил Саша.
— А вот теперь фантазируете, — заметил преподаватель, — такого металла нет.
«Пока нет», — подумал Саша.
И всё-таки написал его в список, но вычеркнул тоненькой чертой, чтобы не мешала читать название.
— Что же я забыл?
— Хром, иридий и бериллий.
— А! Позор какой! — отреагировал Саша.
— Вы про них тоже знаете?
— Да, хотя плохо представляю, как выглядят бериллий с иридием.
— Я на следующую лекцию принесу, — пообещал Ходнев. — И ещё вы забыли стронций.
— Он известен? — поразился Саша.
— Странно вы спрашиваете, — заметил преподаватель. — Вы о нём тоже знали?
— Да, я читал химическую энциклопедию.
И подумал, стоит ли на всякий случай попросить не приносить радиоактивный стронций? Ладно, проблемы по мере поступления.
А ведь много знают!
И ради эксперимента дописал в список: «рубидий, технеций, таллий и радий».
— Опять фантазируете, — заметил Ходнев.
— Понятно, — сказал Саша.
И вычеркнул тоненькими чёрточками.
— Алексей Иванович, вы их запишите куда-нибудь себе, — попросил Саша, — а то вдруг всплывут. Я где-то слышал эти названия.
— Вы действительно предсказали пленение Шамиля? — напрямую спросил химик.
— Да, было дело, — кивнул Саша, — в прошлом году.
Ходнев вынул записную книжку и переписал к себе названия «несуществующих» элементов.
— А обозначения их помните? — спросил он.
— Не все, — признался Саша.
И написал после каждого металла то, что не забыл со школы: «Li, Na, K, Mg, Mn, Fe, Cu, Zn, Au, Ag, Pt, Ti, Mo, Ni, Co, Wo, U, Pb, Ol, Os, Al, Hg, Xr, Ir, Be, Sr».
И прибавил к «несуществующим»: «Rb, Tn, Ta, Ra, Ze».
Честно говоря, в последних был уверен меньше всего.
Протянул тетрадь Ходневу и скромно заметил:
— Химия никогда не была моей сильной стороной.
— О, да! — хмыкнул преподаватель. — Что же тогда с математикой! Заранее завидую Остроградскому.
И исправил в олове «Ol» на «Sn», в хроме «X» на «C», а «Wo» заменил на «Tu».
— Ну, вот видите, — потупил глаза Саша.
А про себя восхитился: «Кажется у них и обозначения почти современные!»
— А почему ртуть так странно обозначается? — спросил учитель.
— Гидраргирум, она как-то связана с водой. Не помню, как.
— Просто «жидкое серебро», — объяснил Ходнев.
— А, да! Аргентум же!
Ходнев не знал, что великих князей не учили латыни и потому не удивился.
Зато его лицо приобрело хищное выражение, означающее у преподов: «Вот сейчас точно завалю». Он усмехнулся в усы и чуть не потёр руки.
Глава 17
— А знаете ли вы, Александр Александрович, что такое «гомологические ряды Петтенкофера»?
— Что? — переспросил Саша.
Ходнев повторил.
Кажется, какие-то гомологические ряды были в органической химии, но Саша её не помнил напрочь.
— Не знаю, — вздохнул он, — я же говорил, что у меня плохо с химией.
— Петтенкофер показал, — объяснил Ходнев, — что атомные веса некоторых элементов отличаются друг от друга на величину, кратную восьми, и высказал предположение, что элементы являются сложными образованиями каких-то более мелких частиц.
— Понятно, — кивнул Саша, — я запомню.
Ему очень хотелось посоветовать записать элементы с кратными весами в столбик, но он решил не отнимать у Менделеева честь открытия знаменитой таблицы. Близко они к ней подобрались!
Даже догадываются, что у атома есть внутренняя структура!
Учитель и ученик расстались очень довольные друг другом. Теперь у Саши был полный список известных здесь металлов.
11 сентября царь отправился в путешествие по России.
Великие князья проводили папа́ и тут выяснилось, что немецкий будет преподавать господин Вендт, причём на немецком. Это был очередной аккуратный немец средних лет, который уже преподавал Володьке.
«Ладно, это, наверное, правильно», — думал Саша. Он ещё помнил, как в Перестройку все гонялись за словарём Хорнби, где английские слова объяснялись по-английски.
Но педагогические новации этим не ограничились. Ибо преподавание географии и всеобщей истории тоже перешло к Вендту, который владел русским языком примерно на уровне Гримма, то есть почти никак.
География и история естественно была на немецком.
Началось с географии, из которой Саша понял, что она кажется физическая, а не политическая. А также отдельные слова: ну, там, река, гора, лес.
Но с историей была полная катастрофа, ибо он не понял почти ничего.
Элитная школа с преподаванием ряда предметов на немецком языке всё-таки его догнала. И он остро почувствовал себя человеком из народа.
Володька злорадствовал, ибо жил в таком режиме уже года три.
Можно было, конечно, просто отсидеться на непонятных уроках, но Саше претила бесполезная потеря времени,
