обычно, пришла на помощь.
– Милый, я не хочу ничего из тебя вытягивать. Но я же вижу, что-то не так. Я только хочу спросить: могу я чем-то помочь? А если не помочь, то хотя бы разделить.
– Нет, все в порядке, – сказал Джейк и, словно в подтверждение своих слов, взял вилку и нож. – Ты такая лапа, что заботишься обо мне. Но у меня на самом деле все прекрасно.
Анна покачала головой. Она почти не притронулась к еде.
– У тебя должно быть все прекрасно. Ты здоров. У тебя любящая семья. Ты независим в финансовом плане. И заметь, достиг успеха в единственной области, какая имеет для тебя значение! Подумай о писателях, которые только мечтают об этом.
Он подумал. Он все время думал о них, со страхом и неприязнью.
– Но какой смысл всего этого, – спросила она, – если ты не счастлив?
– Но я счастлив, – настаивал он.
Анна покачала головой. У Джейка возникло ужасное ощущение, что сейчас она скажет ему что-то решительное. Что-то вроде: «Я проделала такой путь ради того, кого считала полным сил, творческим, тонко чувствующим человеком, а теперь вижу перед собой какое-то унылое недоразумение, всеми способами отравляющее себе жизнь. Мне нечего делать с таким человеком». Джейк встревожился. Что, если Анна действительно бросит его? Вот же она, рядом с ним, а он, дурак, не может оценить, что имеет: успех, здоровье, Анну.
– То есть, – сказал он, – прости, если кажется, что я не ценю… всех этих прекрасных вещей.
– И людей.
– Да, – он кивнул с чувством. – Потому что я бы вовсе не хотел…
– Чего? – сказала она, глядя ему в глаза.
– Не хотел… показаться неблагодарным…
– Благодарность, – сказала она, насмешливо качая головой.
– Моя жизнь, – сказал Джейк, отчаянно пытаясь подобрать слова, как будто английский был ему неродным языком. – Она… настолько лучше, когда ты рядом.
– Да ну? Я в этом не сомневаюсь в практическом плане. Но должна признать, что надеялась на что-то большее. То есть, – она уже не смотрела на него, – у меня такое чувство, что я с самого начала понимала свои чувства. Признаю, оставить Сиэтл было, наверно, безрассудно, но мы ведь уже прожили вместе полгода. Может, не все могут разобраться в своих чувствах так же быстро, как я, но я думаю, прошло уже достаточно времени. Я к тому, что, если ты еще не знаешь, чего хочешь от меня, может, ты не хочешь ничего. Вот отчего я в напряге, если хочешь знать.
Джейк уставился на Анну, и его охватило тревожное чувство. Восемь месяцев прошло с их первой встречи, полгода они живут вместе, осваивают город, заводят кота, общаются с родней и друзьями Джейка и постоянно знакомятся с новыми людьми… Как он мог не придавать значения всему этому? Неужели какой-то злобный гаденыш из интернета мог настолько завладеть его вниманием, что он не замечал бесконечно важного для себя и совершенно реального человека по другую сторону стола? Этот обед не просто отмечал полгода их совместной жизни, как Джейк сперва подумал, это было окончанием некоего личного испытательного периода для Анны. И Джейк мог запороть его. Если уже не запорол. И точно запорет, если не… что?
Он сделал ей предложение.
Через пару секунд Анна расплылась в улыбке, а за ней и Джейк, и уже через минуту мысль о том, чтобы жениться на Анне Уильямс из Айдахо (а также из Сиэтла, с Уидби-Айленда, снова из Сиэтла и теперь Нью-Йорка), стала вполне естественной и наполнила его воодушевлением и, что еще важнее, уверенностью в себе. Они взялись за руки на столе, и еда показалась им как никогда аппетитной.
– Ух ты, – сказала Анна.
– Ух ты, – отозвался Джейк. – У меня нет кольца.
– Ну, это ничего. То есть мы ведь можем достать его?
– Абсолютно.
Час спустя, осушив еще несколько кайпириний и напрочь забыв об одинокой дороге Джейка, они вышли на улицу, недвусмысленно помолвленными и однозначно нетрезвыми.
Глава девятнадцатая
Куда ему осталось пойти
Анна не рассчитывала на что-то выдающееся, и они с Джейком не видели смысла тянуть. Они пошли в ювелирный, Анна выбрала кольцо под названием «наследие» (это означало б/у, но оно прекрасно смотрелось у нее на пальце), и не прошло и недели, как они уже сидели рядом с другими парами на жесткой скамье в магистрате, ожидая регистрации брака. После того, как служащая в очках по имени Рэйна объявила их мужем и женой, они прошли несколько кварталов до Чайнатауна, где у них была намечена свадебная вечеринка. (Со стороны Джейка: родители и пара родственниц, и два-три знакомых по Уэслиану и магистратуре. Со стороны Анны: коллега по студии подкаста и пара знакомых женщин по йоге.) Они заняли два круглых столика в задней части ресторана на Мотт-стрит, с «ленивой Сьюзан»[56] в центре каждого. Джейк с Анной принесли шампанское.
На следующей неделе Матильда позвала их отметить начало супружеской жизни в новое кафе «Юнион-сквер», и Джейк, слегка припозднившийся, увидел, как его агент и свежеиспеченная жена о чем-то шушукаются, склонив головы над бокалами с розовыми маргаритами, с таким видом, словно знакомы сто лет.
– Боже мой, – услышал он, присаживаясь рядом с Анной на диванчик.
Он не был уверен, кто именно это сказал.
– Что?
– Джейк! – сказала Матильда с явным упреком, – ты не говорил мне, что твоя жена работает на Рэнди Джонсона.
– Э-э… нет, – признал он. – А что?
– Рэнди Джонсон! Аккомпанемент моего отрочества. Ты же знаешь, я выросла в Бель-вью!
Он это знал? Вообще-то, нет.
– Я один раз с ним встречалась, – продолжала Матильда. – Попала на его шоу с подругой, потому что мы организовали благотворительный забег ради какого-то благого дела. Вообще-то, если разобраться, благим делом было пролезть в одну из школ Лиги плюща, но не стоит об этом. На радиостанцию нас привез мой папа. Не думаю, что это была та, где он теперь.
– Вероятно, Кей-эй-зед-кей, – сказала Анна.
– Ну, да, может. Короче, он клеился к нам обеим, по очереди. Прямо в эфире! Нам было шестнадцать!
– Тот еще кобель, – заметила Анна.
– И мой папа там был, в студии!
Она всплеснула руками с прекрасным маникюром, и ее золотистые волосы, шикарно уложенные, плавно качнулись. Вся она, от ногтей до кончиков волос, являла собой деловую, самодостаточную и обеспеченную леди с Манхэттена. Рядом с ней Анна со своей серебристой косой, ненакрашенными ногтями и в обычном свитере, прямо с работы, казалась заметно моложе и несравненно менее изысканной.
– Сегодня он бы, наверно, уже не решился, – сказала Анна. – Дождался бы, пока папа уйдет в туалет.
– Ума не приложу, как такого типа до сих пор не засудили за домогательства?
– Ну, думаю, это еще впереди. Хотя кое-что уже было.
