в нашем. Я знаю, это эгоистично, но я ненавижу мысль о том, что она могла доверить мне свои подозрения, но предпочла не делать этого. Думаю, это моя вина, потому что я старался держаться подальше. Я пытался сосредоточиться на команде, но в итоге оказал им медвежью услугу.
Я капитан. Я лидер. Я не должен позволять вещам ускользать вот так. Это я нас подвел, и…
— Может быть, нам повезет, — говорит Бел. Она смотрит на меня, и мне бы хотелось, чтобы на ней были какие-нибудь блестки или что-то еще, чтобы отвлечь меня, потому что мне все время приходится заставлять себя не смотреть слишком долго в ее глаза. Я избегал этого в течение нескольких дней, а может и недель, потому что меня это сильно ранило.
— Ты знаешь, что делаешь, — добавляет она. — Ты выиграл последний раунд. Ты снова выиграешь.
— Это всего лишь пенальти, — тихо говорю я себе. Ты делаешь это все время. — Да, знаю. Хорошо. — Давай просто покончим с этим. — В любом случае, скорее всего, с ними что-то не так.
— Наверное, — говорит Бел.
— Если дело дойдет до судей, мы все равно получим очки за агрессию.
— Определенно.
— И их конструкция не обязательно лучше только потому, что им труднее нанести ущерб. Мы не знаем, как работает их оружие.
— Действительно.
— Могу ли я попытаться прицелиться в колесо? Это может сработать. — Спереди он выглядит менее устойчивым?
— Я думаю, что да, возможно.
Я смотрю на нее.
— Извини. Я болтаю.
Она качает головой.
— Ты разрабатываешь стратегию.
Наверное, это действительно глупо, насколько меня расстраивает взгляд прямо сейчас на нее, но я никогда не видел глаз, которые заставляли бы меня думать о тайнах вселенной так, как это делают ее. Это похоже на прогулку по секвойному лесу. Это как чувствовать землю под ногами, зная, что над тобой свободно летают птицы, а под тобой живут и дышат, и на мгновение ты просто чувствуешь связь со всем этим. Как будто существует какой-то неуемный поток существования, и ты становишься его частью, хотя бы на секунду.
— Луна, — говорит Мак, возвращая меня к жизни. — Ты слышишь? Хорошо, Луна, какой правильный ответ? Луна, нам нужно это очко, чтобы победить! Все всегда будут ожидать от тебя большего, Тео, и ты не можешь их подвести…
Я избавляюсь от отвлечений и смотрю на нашего бота. Теперь мы в синем квадрате, впервые за весь день мы были синей командой, и я стараюсь не думать об этом как о предзнаменовании.
— Синяя команда, готова?
Я закрываю глаза, вдыхая.
Я занимаюсь этим четвертый год. Я уже знаю, чего ожидать. (Я уже должен знать, как победить).
Это мой последний год. Мои последние региональные соревнования. Это мой шанс. (Мой последний шанс). Я знаю, что делать, даже если никто другой этого не знает. (Я должен знать, что делаю. Потому что никто другой этого не знает.) Я зашел слишком далеко, чтобы потерпеть неудачу. Я слишком много работал. Я руководил этой командой. (Отказ не вариант.)
— Я буду здесь, — мягко говорит Бел.
Открываю глаза, выдыхаю.
Я не могу потерпеть неудачу. Не сейчас. Не сегодня. (Не под ее наблюдением.)
— Синяя команда готова, — подтверждаю я, выжидающе зависая над переключателем Данте.
Бел
Когда все закончилось, я обнаружила, что Тео сидит один.
— Эй, говорю я. — Ну давай же. У нас всех бывает всякое.
Он качает головой.
— Нет, спасибо.
— Тео. Ты не можешь оставаться здесь всю ночь.
— Не могу. — Он что-то бормочет, так что я его почти не слышу.
— Ты выиграл— напоминаю я ему. — Ты выиграл, Тео, чудесным образом. Даже я не мог в это поверить, но ты это сделал. У тебя были все основания проиграть, но ты этого не сделал.
Он ничего не говорит.
— Их бот тоже сломался, — напоминаю я ему. — И это ты сказал, что дело не в идеальном боте, а в том, чтобы иметь лучшего бота в…
— У нас не был лучший бот на ринге, — нетерпеливо говорит он.
— Ладно, но судьи явно не согласились.
— Это не было единогласно. Да и не должно было быть. Если бы их не…
— Тео, честно. — Я сижу рядом с ним на полу. — Ты должно быть единственный человек, которого я когда-либо видела, который так расстраивался бы из-за победы.
Он смотрит на свои ноги.
— Этот спиннер измельчил Данте, — говорит он, как будто меня не было рядом, чтобы увидеть, как это произошло. — Он мертв.
— Хорошо, тогда мы устроим похороны в стиле викингов, — говорю я ему. — Будем стрелять в него горящими стрелами и все такое.
Он отворачивается, удрученный.
— Это не смешно, Бел…
— Почему нет?
— Потому что мне следовало знать лучше. Потому что была проблема с конструкцией и я должен был знать.
— Да, — говорю я, придавая легкомыслие. — Все эти разговоры о командной работе, и оказывается, что ты был единственным важным человеком все это время.
Он вздрагивает.
— Извини, я не это имел в виду. Я просто имел в виду…
— У тебя траур, — уверяю я его. — Наш бот умер. Это было грустно и ужасно. Это было некрасиво. Судьям потребовалось очень много времени, чтобы принять решение, и это была не та победа, которую ты хотел.
Я протягиваю руку и осторожно кладу руку ему на плечо.
— Но, честно говоря, я говорила тебе, что ничего не получится, — бормочу я, и когда он раздраженно смотрит на меня, я стараюсь выглядеть как можно милее и невиннее.
Но он не раздражается. Вместо этого он смотрит на меня как…
Я не знаю. Не думаю, что я когда-либо видела такое выражение его лица раньше.
— Нам нужен новый Данте для национальных чемпионатов, — говорит он. — Построй его вместе со мной.
Хотела бы я сказать, что подумывала сказать «нет». Мне хотелось бы сказать, что вопрос, который он задал, имел хоть какое-то значение, но мне никогда не приходило в голову выбрать что-то кроме этого.
— Да, — говорю я. — Да, окей.
И наконец, впервые почти за час, Тео Луна улыбается.
Глава десятая
ПОПЫТКА
Бел
— Куда это ты пробираешься? — говорит Гейб, и это очень характерный для Гейба вопрос. Вероятно, о многом говорит тот факт, что большинство его друзей называют его Габриэлем. Он, в отличие от Люка, никогда не называет меня Ибб или каким-либо другим прозвищем. Обычно он смотрит на меня так, будто забыл, что я здесь живу.
— Я не ускользаю — говорю я, потому что это не так. — Я уже сказала маме, что работаю над материалом
