герцогства будет поставлена финальная точка её мечты.
Меня пугает даже не то, что герцогиня приговаривает меня, а то, с каким холодным расчётом она это делает. Будто не человека собирается убить, а зарезать курицу. Даже хуже – клопа раздавить.
Я не представляю, как с ней справиться. Отсутствие плоти не мешает ей атаковать магией. Чёрный шар в её руках распухает до размеров арбуза. Я понимаю, что нужно что-то предпринять, причём срочно, прямо сейчас, но в голове пусто.
Умом понимаю, что опасность смертельная, а всё равно не верится, не получается воспринимать всерьёз. Слишком дико.
Собравшись, я выставляю перед собой щит.
– Герцоги Кайнайские сражались на войне и забирали чужие жизни на дуэлях, – хрипло выдыхает Лайс. – Но наши предки никогда не марали рук убийством вне закона. Нападать на гостью дома… это настоящее бесчестье.
Призрак заходится лающим смехом, а я чуть удивлённо кошусь на Лайса. Он действительно спорит с… фотографией? Хотя нет, он как раз не спорит, он говорит с призраком на его же языке. Если вдовствующая герцогиня тоже считала покушение на гостя бесчестьем, то она остановится. Только вот, судя по её смеху, Лайс не угадал.
– Честь для благородных, – отвечает она. – Чернь не может быть гостьей.
Чушь какая.
Так и тянет напомнить, что все без исключения древние рода корнями уходят в ту самую чернь, о которой вдовствующая герцогиня изволит высказываться столь отвратительным образом.
Удерживать щит всё тяжелее, по его поверхности пробегает рябь.
– Вы зашли слишком далеко, вдовствующая герцогиня-мать, – отрезает Лайс.
Но она не слышит, не слушает.
Чёрный клубок срывается с её руки, врезается в мой щит, и щит рвётся как бумага.
Куда мне против настоящего мага?
Рвётся не только щит, но и в сознании что-то обрывается. Я наконец в полной мере осознаю, что покушение – не шутка, не игра, не пустая угроза. Оно самое настоящее. И защиты нет. Какое-то мгновение отделяет меня от… конца. Страшно. До одури страшно. Я прощаюсь с жизнью.
И ничего не происходит.
Чёрный сгусток бессильно ударяется о щит Лайса, расплёскивается и стекает вниз, тает. На пол и капли не попадает.
А ещё… Лайс закрыл меня не только щитом, но и собой. Встал вперёд, между мной и герцогиней.
– Даже так? – удивляется призрак.
Герцогиня приближается к щиту, поднимает руку, кончики её полупрозрачных пальцев замирают в сантиметрах от защиты, герцогиня не осмеливается притронуться и медленно опускает руку.
Инстинкт самосохранения не чужд и призракам? Герцогиня отворачивается, демонстрирует нам идеально прямую спину. Кажется, будто она сдалась, но Лайс продолжает удерживать щит. И не зря.
Резко обернувшись, герцогиня вдруг размазывается в пространстве и врезается в щит. По глазам бьёт яркая вспышка. Зажмурившись, я тотчас распахиваю глаза. Щит не выдержал, но… самой герцогини больше нет. Её развеяло клочками тумана.
Сумасшедшую мне не жаль, но Лайс… Я кладу ладонь ему на плечо. Лайс как каменный. Он далеко не сразу реагирует на мои поглаживания, на эмоции, но всё же поворачивает голову, целует мои пальцы. Только вот механически, по привычке. Но всё же он отвлекается, и в этот момент, разрозненные клочки тумана сдувает незримым ветром прямо к нам.
Герцогиня возвращается. Призрак потерял большую часть своей силы. Если при появлении герцогиня лишь слегка просвечивала, то теперь она бледная тень самой себя. Цвета как выгоревшие, “съеденные”, сама она едва видима. Словно в фотошопе у слоя непрозрачность понизили с восьмидесяти процентов до десяти.
В её глазах тьма.
Я застываю, понимая, что она сейчас ударит и что я ничего не успеваю сделать, а новый щит Лайс не поставит, потому что герцогиня слишком близко.
Нет…
Поток сияющей магии попросту сносит бледную тень.
– Нет, – отчаянно рявкает Лайс.
– Нет, – стонет призрак.
Магия впечатала её в стену и размывает.
Лайс сжимает зубы. Мне кажется, я слышу скрежет.
И он доводит начатое до конца. От призрака не остаётся и следа.
– Проклятье, – шепчет Лайс, поток магии стихает, но Лайс не останавливается и накрывает пространство незнакомыми мне чарами.
Жутик, притаившийся в стороне, с визгом удирает.
Чары конденсируют туман, собирают плотное облачко. Выражение лица у Лайса… страшное, похоже на посмертную маску, но Лай без колебаний посылает в облачко фиолетово-чёрную искру, и туман стремительно темнеет, уплотняется, пока не превращается в кристалл размером с ноготь. Камешек со звоном падает на пол и прыгает по каменным плитам.
Я прижимаюсь к Лайсу, обнимаю его со спины.
– Ты…
– Всё хорошо, – отрезает он. Только вот голос его выдаёт.
Качнув головой, я прижимаюсь ещё теснее, изо всех сил:
– Что хорошо, Лайс?
Ничего ведь хорошего.
Он не отвечает, мягко освобождается от моих объятий и в два шага подходит к мутному кристаллику, присаживается на корточки, чтобы замереть.
Прощается?
Есть какая-то горькая ирония в том, как гордая аристократка встретила столь жалкий конец. Я терпеливо жду и присматриваю, чтобы Жутик не нарушил атмосферу, но деточка, к счастью, где-то носится.
Встрепенувшись, Лайс достаёт чистейший носовой платок с узкой полоской кружева по краю, и я невольно отмечаю, что вот в этом, наверное, и есть отличие настоящего аристократа от неблагородного, причём не по происхождению, а по внутренним качествам. У меня на всякий случай есть при себе бумажная салфетка. Чистая, но скомканная, мятая. Не то, что можно свободно демонстрировать окружающим.
Лайс прячет кристалл в платок, заворачивает и убирает в карман.
– Положу вместе с ней, – не очень понятно объясняет Лайс, но я догадываюсь, что речь о похоронах вдовствующей герцогини.
– Да. В конце концов она обрела покой? – я не уверена, поэтому спрашиваю.
– Надеюсь…
Лайс поднимается.
Движения резкие, механические. Я ощущаю, как он пытается загнать душевную боль поглубже, запереть, спрятать
– Не надо, – прошу я. – Не притворяйся бесчувственным.
– Пойдёмте, майя. Буря отгремела.
Спорить только хуже сделать.
Вернувшись к столу, Лайс собирает готовые артефакты в коробку. Ящик не выглядит тяжёлым, но Лайс мне его не отдаёт.
Хотела бы я знать, снаружи действительно безопасно?
Мне совершенно не нравится состояние Лайса, он не в норме, а значит может наделать ошибок. Но всё же я не останавливаю его. Жутик, я пропустила, когда он вернулся, нетерпеливо кувыркается под потолком у выхода, мне даже просить не придётся – Жутик вырвется первым и увидит, что нас ждёт снаружи. Лайс нажимает на выступающий камень, и плита приходит в движение, проход открывается. Первым, как я и ожидала, выскакивает Жутик, он вытягивается, обретая очертания веретена и уносится в щель, а мы с Лайсом остаёмся вдвоём.
И Лайс от меня… практически сбегает. Плита не
