Мемуары Уайлдера Харлоу».
Он читает. Я молча листаю книгу, стараясь не смотреть на него. Я думаю выйти из комнаты, но так, наверное, станет только хуже. Теперь я уже ничего не могу сделать, ситуация вышла из-под контроля.
Я чувствую, когда Скай приближается к концу; история будто постепенно проникает в него, пока он читает, и заполняет целиком.
Когда я поворачиваюсь, он, конечно же, на последней странице. Он медленно кладет ее сверху стопки. Скай опускает голову – я не вижу его лица.
– Поэтому я такой странный, – прерываю молчание. В приступе откровенности я прибавляю: – На самом деле я всегда был странным. Но сейчас гораздо более странный. И не в хорошем смысле.
– Я слышал твое имя раньше. Я вспомнил. Ты был одним из тех ребят.
– Да.
– А это зачем? – спрашивает он, показывая на газетные вырезки.
– Это все, что я смог о них найти. О женщинах.
– Ты всегда их перечитываешь после кошмаров.
– Это помогает. Не знаю почему. Они как будто становятся реальными. Помогают мне вспомнить, что они были простыми людьми. А не кошмарами.
– Боже, Уайлдер! – Скай поднимает голову, и я вижу, как у него жутко перекосился рот и он вытирает нос тыльной стороной ладони. Он по-настоящему рыдает, и его лицо страшно исказилось от слез.
– Все нормально, – в ужасе лопочу я. – Скай, пожалуйста, успокойся.
Я обнимаю его за плечи, и он хватает меня обеими руками, как ребенок.
– Мне так жаль, – шепчет он. – Что со всеми ними случились эти ужасные вещи. И с тобой. – Мы сидим так несколько минут. Я чувствую, как бьется его сердце. Уверен, он тоже чувствует мое.
Скай отрывается от меня и хватает за шею. Он смотрит прямо мне в глаза, наши лица в нескольких сантиметрах друг от друга; на меня как будто светит луч солнца. Я чувствую минеральный запах слез на его лице.
– Когда я это читал, я будто был тобой, – произносит он. Я ерзаю и пытаюсь спрятаться от прожекторов его глаз, но он сильной рукой удерживает меня на месте. – Это правда – то, в чем ты хотел признаться тогда в пещере? Когда Харпер и Нат подшутили над тобой?
– Не знаю.
– Мне кажется, да, – тихо говорит Скай.
И тут я смотрю ему в лицо и расслабляюсь. Отдаюсь на волю судьбе. Сейчас Скай точно слышит мое сердцебиение: оно оглушает, и пульс серией взрывов отдается в ушах. Я знаю, каково это будет, – смутно думаю я. Но что «это»?
Скай удерживает мой взгляд на несколько бесконечных ударов сердца. А потом хлопает меня по руке.
– Спасибо, что показал мне это, Уайлдер. Тебе нужно продолжать писать.
Он встает и идет к своей кровати. Я завороженно наблюдаю, как он залезает под одеяло и тянется к выключателю. Места, где Скай касался меня, остыли – его пальцы оставили холодные отпечатки на моей плоти.
– Уайлдер?
До меня доходит, что Скай хочет меня о чем-то спросить, и я встряхиваюсь.
– Да… Что?
– Ты не против сегодня поспать без света?
Я киваю.
Раздается щелчок, и мы погружаемся во тьму.
– Никогда, – шепчу я в темноте и жду. – Скай? Никогда.
– Не сейчас, – бормочет Скай.
– Ладно, тогда я сам. Никогда. Иногда. Гадина.
– М-м-м, – мычит Скай и переворачивается на бок. – Заткнись, ладно?
После этого он замолкает. Я не могу понять, спит он или нет.
Я не сплю еще долго – смотрю в темноту, снова и снова перематывая в голове разыгравшуюся сцену. Я чувствую легкое шелестящее дуновение страха. Или чего-то другого.
Луна. Лужа. Ужас.
Я тоже как будто стал им.
Следующий день у меня забит. Я отстаю по учебе, и мне нужно наверстывать. При ярком свете дня все случившееся смущает еще сильнее, и я даже не знаю, что чувствовать. Я сижу в библиотеке допоздна – а точнее, до полуночи, когда там выключают свет и меня выгоняют. Я не могу признаться себе, что избегаю Ская и рассчитываю прийти уже после того, как он заснет.
Когда я возвращаюсь в общежитие, его там нет. На моей кровати лежит лист бумаги. Это копия некролога Кристи Бэрам из маленькой местной газетки. Я никогда его раньше не видел. Его написал тот, кто очень ее любил, это видно. Он действительно возвращает ее к жизни – из некролога я узнаю, что ее любимыми цветами были подсолнухи, а еще что она была очень близка со своими сестрами. Я помню ее: как все говорили о ее невероятной доброте и насколько живой она выглядела в тот день, когда Элтон Пеллетье поднял ее платок и положил себе в карман. Но даже этот эпизод как будто помогает, связывает все мои воспоминания воедино, а не оставляет разрозненными фрагментами, как кучку полароидов.
Я с облегчением прижимаю статью к груди. А потом аккуратно складываю ее в новый файлик и подшиваю в папку к остальным.
Скай так и не приходит, и я засыпаю. Просыпаюсь от щелчка открывающейся двери. Он проскальзывает внутрь. Похоже, уже очень поздно. Он тоже меня избегает?
Я слышу, как Скай тихо раздевается в темноте. Я хочу сказать что-нибудь про статью, поблагодарить его, но не могу подобрать слов. Он залезает в кровать, но не засыпает, это я знаю точно. Так что мы просто лежим и слушаем дыхание друг друга.
* * *
Я дрожу от холода в очереди в администрацию, которая начала прием заявлений на дополнительное размещение. Я пришел рано, но не первым. Французские девушки, например, уже здесь. А еще другие студенты по обмену и пара застенчивых ребят, которых я никогда раньше не видел. Все, кто не может поехать домой на праздники. Или не хочет. Снег грязными сугробами лежит у каменных стен. Мы переминаемся с ноги на ногу и прячем руки в карманы, чтобы согреться.
– Думаю, тебе нужно встретиться с ним, – говорит Скай.
Я поднимаю глаза. Мы не виделись со Скаем последние пару
