Что я хотела отыскать в его глазах.
Пренебрежение? Равнодушие к чужим словам? Ухмылку и попытку посмеяться над дурацкой шуткой?
Да, именно этого я ждала!
Но лицо Ская было мрачнее тучи. А в глазах на мгновение мелькнула растерянность и… сожаление.
– Ни о чем, не слушай его.
– Ох, Изабель, он что же, не рассказал тебе о нашем пари?
– О каком пари?
Я переводила растерянный взгляд с довольной ухмылки Шейна на плотно сжатые губы Ская и не понимала, что происходит. Я просто отказывалась что-либо понимать.
– Скай, о чем он?
Но Монтего молчал, лишь сильнее раздувая костер паники у меня в груди. Казалось, вот-вот произойдет что-то непоправимое. Пойдет трещинами то хрупкое доверие, что зародилось между нами, расколется на части, словно первый лед, тонкой корочкой стянувший осенние лужи.
Я смотрела выжидающе, только на Ская, не замечая никого вокруг. Не обращая внимания на несколько пар глаз и ушей, жадно ловящих каждое слово. И я уже думала, Скай ничего не ответит, как он вдруг заговорил хрипло и надломленно:
– Мы поспорили, кто первым инициирует тебя.
– Вы… что?
Его признание было подобно удару в спину. Слишком неожиданным, чтобы я смогла к нему подготовиться.
Но с другой стороны… Все вдруг встало на свои места. Сразу вспомнился и тот злосчастный подслушанный разговор, когда капитан Байрон наставительно советовал Монтего меня инициировать, и советы мисс Палмер завести отношения, и тот факт, что за мои неудачи штрафные баллы получал Скай, рискуя потерять свое место в рейтинге.
Мозаика сложилась.
И я почувствовала себя последней дурой. Глупой золотой рыбкой, попавшейся на крючок опытного рыбака.
– Вы… Поспорили. На меня?
Каждое слово – словно болезненный укол в сердце. Один, второй, третий. И никак не узнать, какой из них будет последним. Какой добьет окончательно, растоптав все светлое, что было между нами.
– Все не совсем так, Изабель. Послушай! – Скай подался вперед и попытался взять меня за руку, но я не дала, резко вырвав ее из мужских пальцев.
– И какие были ставки? – Мне хотелось разреветься. В горле уже стоял колючий ком, мешая говорить. Но вместо этого я лишь гордо задрала подбородок, посмотрела прямо, с вызовом. – Надеюсь, хоть что-то стоящее? М-м-м? Что ты попросил, Скай?
– Лунный аркан, – не стал увиливать Монтего.
– О! Достойный выбор. Что ж… – Я перевела взгляд на стоящего рядом лорда. Покосилась на его пояс, где висел заветный артефакт. – Отдай ему аркан, Шейн! Он выиграл.
Астон нерешительно отстегнул маджет от пояса. И я выхватила его, словно пытаясь поторопить время. Буквально силой всучила в руки Монтего.
– Наслаждайся!
– Изабель, постой!
Но я уже рванула к выходу из столовой. Больше не было сил сдерживать слезы, не было сил смотреть в такое родное лицо и понимать, что тебя предали. Использовали. Делили тебя, словно ты какая-то вещь.
Скай, конечно, кинулся следом. Но ноги плохо его слушались, и я оказалась быстрее, первой выскочила в широкие двустворчатые двери, и те с грохотом захлопнулись за моей спиной, повинуясь лишь мимолетной мысли, пронесшейся в голове.
С обратной стороны настойчиво забарабанили. Дверь толкали изо всех сил. Но створки будто намертво приросли друг к другу. Я не хотела никого видеть, и окружающие предметы будто соглашались со мной, повиновались мне, исполняя любую мою прихоть.
Слезы уже вовсю застилали глаза, и я бросилась бежать. Сама не знаю куда. Просто бежать, не оглядываясь, как можно быстрее. Словно убегая от сокрушительной правды, что вдребезги разбивала мне сердце.
От моего приближения вздымались занавеси на окнах. Нестерпимо ярко вспыхивал огонь в масляных светильниках. Каменная плитка под ногами сливалась в одну бесконечную серую полоску. А внутри бурлила сила, живая, осязаемая. Во много крат сильнее, чем мне удавалось почувствовать прежде.
И я не понимала, как могла не ощущать ее раньше. Сила обжигала легкие, вибрировала в каждой клеточке тела, искрила крохотными разрядами на кончиках пальцев. И я сильнее стиснула ладони, не давая чарам вырваться наружу. Ускорилась, словно за мной гналась стая бешеных псов.
Все, чего мне хотелось, – оказаться как можно дальше от Ская. Спрятаться так, чтобы он ни за что не нашел. Перед внутренним взором все еще стояло его лицо. Сожаление, отразившееся в серых глазах. И оно било больнее ненависти и насмешек. Ранило сильнее самого острого кинжала.
Я бежала, не разбирая дороги. Не думая, не останавливаясь даже на секундную передышку. Жжение в груди стало нестерпимым. Таким сильным, что стало трудно дышать. Я приложила ладонь к ребрам и согнулась пополам, не понимая, что со мной происходит. Не зная, куда выплеснуть бушующую внутри стихию.
А затем огляделась. Прямо перед носом оказалась знакомая железная лестница, ведущая на крышу. А ведь я даже не заметила, как поднялась на четвертый этаж. Зато теперь точно знала, куда мне надо.
Туда, наверх. На свежий воздух. Под стремительно темнеющее небо. В тишину и прохладу звездной ночи. И быть может, тогда сжигающее изнутри пламя хоть немного утихнет.
Люк открылся на удивление легко. Я вскарабкалась по металлическим ступеням и, оказавшись наверху, с шумом втянула стылый осенний воздух. Ветер мягкой волной прошелся по разгоряченным щекам, забрался за ворот рубашки, холодя взмокшую шею. Ветер кружил вокруг меня, подлизывался словно мурчащий кот, подставляющий пушистое ухо под незатейливую ласку. Жаль, я не знала, как с ним играть.
Ноги сами понесли меня на узкий конек. И пусть за спиной простиралась пустота, и не было никого, кто смог бы поддержать меня, потеряй я равновесие, но страха не было. Эмоций вообще не было. Лишь только глухая боль, да бушующая сила, нестерпимо жаждущая вырваться наружу.
Я добралась до знакомого козырька, окинула взглядом гнездо, отмечая, что сегодня яйца мерцают даже без прикосновений. А потом вдруг поняла, что не вижу на каменном выступе Бернарда и Бетти. Гарпии пропали. Испарились, не оставив ни единого следа.
Я недоуменно заозиралась по сторонам. Не могли же они сами проснуться и улететь? Или могли?
И тут я вспомнила, что восседающих на крыше гарпий называли никак иначе как стражами Маджериума. И если академии угрожала опасность, то они непременно должны были встать на ее защиту. Выходит, гарпий разбудило нападение чащобника. Почему же тогда я не видела их на полигоне, рядом с ангаром?
И тут, словно в ответ на мои мысли, откуда-то издалека раздался высокий птичий крик. Я резко оглянулась, обводя взглядом узкую полоску закатного неба, розовеющего над темными макушками деревьев. На его фоне было отчетливо видно два птичьих силуэта, кружащих над лесом.
Гарпии протяжно кричали и попеременно кидались вниз, атакуя кого-то незримого, скрытого в густых зарослях почти черного леса.
И в тот же миг деревья пришли в движение, будто расступаясь перед неведомым зверем. Клонились в стороны, трещали от натуги, ломались под гнетом сокрушающей силы.
Что-то надвигалось на академию. Что-то огромное и
